Я кивнула, всё ещё пребывая в отрешённом состоянии.
- Ты делаешь слишком много для меня. В один день я просто прекращу чувствовать себя человеком.
- Я не могу по-другому.
- Извини, я тоже не могу.
Я прильнула к нему, уткнувшись носом ему в грудь, постояв так не больше минуты, ушла, не сказав ни слова.
Джорджи».
9 января 2015
«Я стою посреди сцены снова и снова. Мой голос течёт, словно ручей, так звучит только чистая вода.
Мы с Роном половину дня обсуждали костюм. Он настаивал на простоте - не наряд, а голос должен выделяться и мы так и не сошлись в едином мнение. Времени для репетиций осталось не так много, потому он прервал наши дебаты ради пения. Я взяла каждую ноту, каждый тон, на который способны мои связки. Девушки-снежинки наблюдали за мной из-за кулис и перешёптывались, но Рон просекал каждое слово и после наступление тишины выговаривал каждую девчонку, осмелившуюся меня прервать.
Сегодня на репетиции сидела Виктория. Она аплодировала каждый раз, когда я замолкала и даже обсудила с Роном мой дальнейший успех. Под конец репетиции явился Сэм и предложил мне поехать домой, но я отказалась в связи с загруженностью графика. По правде говоря, потом, мы долго разговаривали с девочками-снежинками их танец, а они хвалили моё умение петь. Мне льстили их похвалы, ведь именно они занимали ведущие позиции в театре.
- Ты невероятна, Джорджина. Каждый раз, когда я слышу твоё пение, на глаза наворачиваются слёзы.
Тина уходит и больше я её не вижу. Она уволилась и куда-то уехала. Рон несколько дней не разговаривает с нами, но сроки поджимают, потому он приходит в себя и предлагает нам ускориться.
Ко мне нет претензий, меня страшит картина. Никому ещё не приходилось испытывать стремительный подъём за столь короткий период».
14 января 2015
Я безумно устала. Всё, к чему я прикасаюсь, разрушается в мгновение ока.
Что делать со слабостью.
Как ты думаешь, как мне справится со собой? Я иду всё дальше, поближе к мраку.
Неужели я наслаждаюсь им, Нова? Каждым мгновением боли? А иначе, как объяснить собственные стремления.
Я продолжу.
- И куда ты собираешься уехать?
Мать скрестила руки на груди. Под её недовольным взором я чувствовала себя маленькой пятилетней девочкой. Будучи подростком, я порядком испортила наши отношения, видно сейчас все старые распри выбрались на поверхность.
- Больше не важно, что ты пыталась бежать, я всегда приму тебя, какие бы проблемы не пытались одолеть нас.
Мать использовала свой излюбленный приём - давила на жалость. Но ей не стоило бросать меня, много лет назад, чтобы теперь эта глубокая рана не болела.
Бросив последний взгляд на чужой дом, выскочила на улицу, где меня ждала совсем другая жизнь.
- Куда ты убегаешь?
- Прости.
Я села в машину, принадлежащую Сэму. Он всегда оставлял ключи в прихожей, когда приходил к нам в гости.
Мама не бежала за мной - чему я безгранично радовалась. Ещё несколько попыток с её стороны и моей опоре придёт конец.
Я гнала со всей мощи, подальше от тёплого дома, где всегда способны утешить и укрыть, если вдруг стало холодно. Мне не место быть среди людей, подобных матери. Они всегда чего-то ждут от других, то, чего я не способна ей дать.
Мать верила в меня. Считала, что я способна поразить мир глубиной голоса, потому что верила, что я пою душой. Пусть иногда я нуждалась в её заботе, когда она совсем не хотела помогать мне, она всё-таки проделала грандиозный путь, создавая меня, как человека, а я, пусть и по глупой ошибке, потеряла всё на свете, лишь бы уединится на острове, где-то в глубине себя. Мать верила, что я пою душой, а я находила свою душу отвратительной, её недостаточно для искусства. Недостаточно иметь талант, чтобы создавать настоящую красоту, живую и неподдельную, для столь неземных целей нужно обладать удивительным внутренним миром, чьи принципы и правила строятся вовсе не из потребностей, а лишь из чуда, едва уловимого света. Приехав домой, я разрушила всё, что строила много лет.
Я ежедневно борюсь с плотной стеной мрака, он мешает мне пробраться за рамки принятых значений.
10 января 2015
«Есть вещи, которые невозможно говорить. Они существуют, имеют ценность, но их почти невозможно вынести на суд. Такими были отношения Джорджины и Оскара. Будучи вместе они не стремились к мировому признанию, им было достаточно смотреть друг на друга, делиться собственными мыслями. Темы никогда не иссякали. Если заканчивались новости, Оскар мог рассказать удивительные вещи из области науки, либо же рассказать о книге, прочитанной им на досуге, когда он, сидя в ожидании, не знал, чем занять себя.