му мне захотелось испачкать белоснежную шерсть алой краской... Придать устрашающий вид? Возможно. Тьма притягательна, нельзя этого отрицать, но становиться представительницей одной из молодёжных субкультур, провозгласивших своим Богом - Люцифера, я не собиралась. Но могу сказать, что душевная пустота и желание найти своё предназначение, появилось у меня после смерти прабабушки Саманты. Она была сильной женщиной, достойной быть примером для подражания. Когда родители моей мамы - Марии, или как её чаще называют, Мэри - погибли в автокатастрофе, Саманта забрала шестилетнюю внучку к себе и вырастила её. Любовь к прабабушке была и будет безгранична. Она научила меня многому, дала огромное количество советов на взрослую жизнь. К примеру, когда мне не было и семи лет, она стала учить меня рисовать, вернее, она говорила, чтобы на бумаге я старалась отобразить то, что чувствую. С помощью красок прабабушка создавала на холсте удивительные вещи! Однажды она нарисовала девушку, сидящую на полусожжёном пне огромного дерева, и сказала, что эта юная леди - я. Ни тогда, восьмилетней Кэтрин Мур, ни теперешней повзрослевшей мне, не был понятен смысл картины и слов Саманты. Впрочем, я всё равно уже никогда этого не узнаю... От прабабушки у меня осталось много картин, совместных фото и подаренных ею украшений, которые, по словам старушки, будут защищать меня. Это, конечно, бред, но Саманта любила придавать обычным вещам таинственный смысл. Она умела находить в обычном - уникальное, я бы даже сказала, что женщина видела то, чего не видели другие. И я не имею ввиду, что прабабушка была медиумом или экстрасенсом, нет. По-моему, люди утверждающие, что могут проводить спиритические сеансы - просто лжецы. А магия или вещие сны - выдумка. Не отрицаю, что людям могут сниться сны с особым смыслом, но не думаю, что такое часто случается. Стоп, а который час? Перевожу взгляд на настенные часы, которые показывают полвосьмого утра. Отлично, у меня есть время на то, чтобы выпить кофе и собраться. Неохотно поднявшись, плетусь к шкафу, нахожу майку с логотипом MARVEL и джинсовые шорты с завышенной талией. Одевшись, приступаю к не очень приятному процессу: прочёсыванию длинных, слегка спутавшихся, волос. Когда шевелюра приобретет нормальный вид, собираю тугой пучок, дабы не растрепать снова. Спустившись на первый этаж, слышу доносящийся с кухни недовольный голос. Зайдя в «царство» матери, обнаруживаю её нервно ходящую по комнате. Увидев, что она впервые за два с половиной месяца надела яркую вещь, улыбаюсь. Красная футболка в сочетании с джинсами прекрасно сидит на ней. Хотела бы я выглядеть так в тридцать восемь. - Доброе утро, - услышав мой голос, мама рефлекторно оборачивается. - Привет, - улыбнувшись, говорит она. - Что случилось? - интересуюсь, наливая в чашку недавно сваренный крепкий кофе. - Твой отец оформил все нужные документы, и наши вещи уже там, так что с переездом не будет никаких неудобств, - как-то скомкано отвечает родительница. - Дом официально наш. - Ну, и почему ты тогда носишься по кухне, словно произошло Второе пришествие? - спрашиваю я, отпив из чашки, а после, приподняв бровь, в точности так, как это делает она. - Решила остаться в родной обители? - Я просто хочу, чтобы всё было идеально, - мама закусывает губу, словно ей тяжело говорить на эту тему. - Я хочу новую идеальную жизнь, и уверенна, что мы сможем обрести её в маленьком спокойном городке, где нет всей этой суеты... - Когда это ты стала перфекционисткой? - усмехаюсь я, за что получаю недовольный взгляд матери. - Я не перфекционистка, просто хочу, чтобы всё было хорошо, разве это плохо? А ведь действительно, что в этом плохого? Почему бы не попытаться обрести новую жизнь, которая будет лучше, чем та, что была у нас в Лос-Анджелесе? Банально? Определённо. - И вправду, в этом нет ничего плохого, - я пожимаю плечами. - Но вот только ты забыла об одном: всё не может быть только плохо или только хорошо. Всегда наступает регрессия к среднему значению. Мать смотрит в одну точку, словно думая о чём-то очень важном. Её взгляд немного затуманен, такое ощущение, что она смотрит не на стену, а сквозь неё. Впрочем, в этом нет ничего необычного. Переезд - серьёзное решение, но думаю, что она не сомневается в нём. Родительница переводит взгляд на меня, но смотрит только в глаза. От этого по телу пробегают мурашки. Взгляд тёмно-карих глаз, похожих на собственные, завораживает. Гляделки продолжаются пару минут, пока мама, наконец, не говорит: - Да, ты права. А теперь допивай кофе и иди собирать вещи, - она направляется к выходу. - Жду в машине. Допив бодрящий напиток, я следую указаниям матери и, зайдя в комнату, принимаюсь собирать своё добро: одежду, рисунки, вещицы, которым уже немало лет. Всё это поместилось в один большой чемодан, закрыть который мне удалось не сразу, а лишь с третьей попытки. Ну, вот и всё. Прощай, комнатка, в которой я прожила двенадцать лет. Это и в правду грустно, расставаться с чем-то, что пробыло с тобой достаточно много времени. Почему-то мне сразу вспомнился мой счастливый визг, после того, как мама сказала: «Ну что ж, Кэтрин Мур, с этого момента ты официально становишься хозяйкой большой комнаты». Под «большой комнатой» мама подразумевала папин рабочий кабинет, который они преобразили в весьма симпатичную комнату пятилетней девочки, пока я находилась у Саманты. Несмотря на всю свою радость, я задавалась вопросом: почему моей комнатой стал именно папин кабинет? Лучше бы я не узнала тогда ответ. Оказалось, что ему надо было уехать на некоторое время, на какое именно, он и сам не знал. Это было огромным ударом, но по счастливой случайности преступник, которого долго не могли поймать, сам того не ведая, дал ФБРовцам зацепку, по которой они и вычислили его местонахождение; так что папа вернулся уже через месяц, а комната так и осталась моей. А сейчас мне придётся оставить то, что навевает мне множество воспоминаний и, переехав в какой-то незнакомый город, начать новую жизнь, да ещё и идеальную? Серьёзно?! Родители хотят этого, а я даже не могу возразить, потому что им плевать на моё мнение, ведь «Так будет лучше, Кэтрин». Хорошо, я согласна, мы можем попробовать, в каком-то смысле даже должны... Может, так действительно будет лучше? Возможно, но, если я так и продолжу стоять здесь, мать взбесится и переезд будет ещё неприятней, а этого мне не хочется, поэтому, ещё раз обведя помещение взглядом, я глубоко вдыхаю и, взяв чемодан, покидаю комнату. Из-за тяжести чемодана преодолеть несколько комнат и спуститься на первый этаж становится немного тяжело. Выйдя из дома, дохожу до машины, и кладу чемодан в багажник, где так же находятся вещи, собранные мамой. Закрыв багажник, сажусь в машину и обнаруживаю, что мама немного дрожит. - Всё в порядке? - по словам прабабушки, после того, как родители мамы попали в автокатастрофу, она стала бояться использовать автомобиль как средство передвижения. Но не настолько, чтобы не сдать на права. - Да, - коротко ответила мать, а затем завела машину. Она с некой опаской положила руки на руль, словно боясь, что может случиться что-то плохое, авария, если быть точнее. - Мам, точно всё в порядке? - я переживала за неё, боялась того, что она может не справиться с управлением, представив столкновение машин. - Давай я поведу? - Кэтрин, всё в порядке, - повторила мама и увереннее обхватила руль; машина тронулась с места. Поначалу родительница ехала довольно медленно, и многие водители просто обгоняли нас, дабы не пропустить какие-то важные события, которые сегодня могут случиться в их жизни. Через некоторое время мама, видимо, стала чувствовать себя уверенней за рулем, и повысила скорость, за что я была ей благодарна, ведь не сделай она этого - нам бы пришлось провести в пути больше семи часов. Подъехали мы к белому двухэтажному дому с навесом над верандой вокруг всего дома, который держался на многочисленных колоннах. Небольшой кустарник, опоясывающий веранду и скрывающий её от посторонних глаз. Дом был симметричен. Рай для педанта. Крыша цвета асфальта красиво сочеталась со стенами обшитыми м