Муза. Дверь... причем тут дверь... зачем мне дверь? Выслушай меня!
Феофан. Попробую...
Муза. Я — твоя Муза.
Феофан. Ага... моя...
Муза. Да, твоя!
Феофан. Точно моя?
Муза. Да!
Феофан (смущенно). Я мог, конечно, подзабыть... тут уж... да... извини, но когда это все?.. Когда случилось?
Муза. Что?
Феофан. Ну, это...
Муза. Что «это»?
Феофан. Я не знаю, как с тобой разговаривать... ЭТО! (Крутит руками.) Ну, это же...
Муза. Даже не можешь выразить мысль нормальными и понятными словами!
Феофан. Да все что захочешь, я выразить смогу... Ну что же... Вот черт! Разве я спал с тобой? Да?
Муза. Спал? Со мной?
Феофан. У нас был секс? Ты Wild Thing?
Муза (растерянно). Секс?.. Я?.. Где?.. Как?..
Феофан. Ну, как... как... извини, меня, но я не помню... спал, ел или пил, на велосипеде катался или на рынок ходил за морковью... с собакой гулял, за грибами... в кино ходил, на утренник с девушкой... ха!
Муза. С какой девушкой?
Феофан. С одноклассницей с одной... она на второй год потом осталась. Или даже на третий. Полная была. Перед смертью похудела... перед смертью соседского кота. Извини, но я не помню тебя! Жизнь суетна, многообразна, иногда отвратительна, иногда так себе. Как есть, так и вот. По морям, по волнам. По небу, под землей. Между сушей и рекой. Во мгле. Под лампой. Мне бы, как бы, где бы. И кто бы. Я никогда не был ангелом! Не получал пятерок, не ел много мороженого, не ругался с бандитами во дворе, не пил пиво по лестничной площадке. Не мочился на соседскую дверь. Не спал с тобой. Не занимался как бы любовью. Не претендовал на оральные незабудки. Впервые тебя вижу! Не снилась ты мне!
Муза. Я — Муза.
Феофан. Говорила уже об этом... Муза она... Слушай, может быть, ты помешанная? В такой вот легкой форме, в почти что невинной, в никакой... Сознайся. Я никому не проболтаюсь, честное слово! Я не выдам тебя злым худым небритым врагам в заштопанных гимнастерках, и в дырявых сапогах цвета беж. Давай, колись.
Муза. Я — твоя Муза!
Феофан. Серьезно? Не может быть! Моя Муза! Подумать только! Ха!
Муза. Я пришла помочь тебе.
Феофан. Ох, спасибо.
Муза. Ты сможешь вновь обрести себя!
Феофан. А как же! Обязательно обрету! Еще бы! Ну дык... Ты молодец, что пришла, здорово, я один бы ни за что не справился.
Муза. Ты лучше вспомни, каким был прежде.
Феофан. Каким... раньше... прежде... да, конечно, вестимо, знамо дело, ага, того, ну это...
Муза. Вспоминаешь?
Феофан. Само собой.
Муза. Ведь то, что ты делаешь... как ты живешь... разве тебе это нравится?
Феофан. Нет! Конечно, нет! А что же делать-то... мне.
Муза. Вспомни свои рассказы, стихи...
Феофан. Стихи, басни, эклоги и поэмы.
Муза. Новеллы...
Феофан. Ух... Вспоминаю...
Муза. Пьесы...
Феофан. Да, еще и пьесы... Кулисы! Падуги! Софиты! Но вообще-то я пьес не сочинял вроде.
Муза. Ты все забыл! Чем жил, о чем думал!
Феофан. Нет, не все.
Муза. Даже твой юношеский роман, несмотря на недостатки, был одухотворен прекрасной, светлой идеей!
Феофан. Так... стало быть, я еще и романы сочинял? Ну а как обстоят дела с баснями, киносценариями, эссе, очерками и памфлетами? С черновиками? Со сносками? С набросками?
Муза. Не могу видеть, как ты деградируешь.
Феофан. С киносценариями.
Муза. Но ведь...
Феофан. С сюжетами и репортажами.
Муза. Но ты....
Феофан. Дверь вон там. Ты свободна. Как Куба.
Муза. Нет, я не уйду!
Феофан. Коньячку?
Муза. Не пью!
Феофан. Сорри, совсем забыл... Фраза «совсем не пью» звучит для меня каким-то чудовищным нонсенсом. Глобальным парадоксом. Ну а я — пью! Ваше здоровье!
Муза. Итак...
Феофан. Итак, ты помешанная. Это очевидно. Но мне кажется, твое помешательство не слишком опасно. Эдакий маленький, легкий бредик, но все-таки меня он уже начинает раздражать. Ты — Муза! Ок, хорошо. Но кто же тебе дал право, о, Муза...
Муза. Но я же, в самом деле...
Феофан. Ну что?
Муза. Твоя Муза!
Феофан. То есть ты считаешь, что я делаю что-то не то? Не так? Значит, ничего ты не смыслишь! Ты — скверная Муза! Ха! Новейшие формы в литературе... можешь ли ты понять, что это... Ведомо ли тебе... Знаешь ли ты... что я один из тех немногих. Ха. Не веришь... Да и ладно, хрен с ним... Теперь может уже не так, однако я прежде был. Искусство и не может, и не должно. Это всего лишь тавтология! Подлинное искусство выше убогих определений. И даже еще Шкловский писал... то есть, нет... И как знать... Ха! Не так уж и неправы те... Заскорузлые афоризмы... не нуждаюсь я в этом.