— Воля ваша, но голодный артист — не артист. Или, хотя бы тогда не загружайте их домашней работой. Наймите слугу.
— Слуга мне обойдётся дороже!
— Вот видите. Значит, вы должны решить, что вам выгоднее — поить кукол молоком или отдавать деньги слуге.
Мечта деревянных кукол сбылась: они снова пили молоко и оно казалось им лучше самых изысканных блюд.
— Это Мальвина выхлопотала для нас! — говорили они. — Спасибо тебе, Мальвина! Спасибо! — благодарили они, потому что до них стало доходить, что Мальвине было нраву всё хорошее, что могло проявляться в них, в том числе и чувство благодарности.
Кашу им раскладывали в металлические миски по порциям и давали её столько, что можно было насытиться лучше, чем раньше, к тому же, соль в ней казалась теперь чем-то по неземному вкусным.
Не испытывали чувства благодарности по отношению к Мальвине только Дьяволино и Прозерпина.
— Что-то будет нам худое от этого! — говорили они. — Как бы не пришлось нам слишком дорого заплатить за эти подарки — больше каши, да ещё и молоко. Вот если бы мы заслужили это у синьора Карабаса послушанием, тогда можно быть спокойными, что не придётся за это расплачиваться. Только это всё нам выхлопотала Мальвина и что-то теперь с нами будет? Видно, ничего хорошего.
Кукол тревожили эти разговоры, они не могли найти себе покоя.
Каждый вечер Мальвина читала куклам книги и они с интересом слушали её, получая от этого удовольствие. Но когда она взялась обучать их азбуке, вот тут дело застопорилось. Если сама Мальвина выучилась читать всего за несколько дней, то деревянные куклы никак не могли за такое же время запомнить даже первую букву алфавита. Даже Пьеро и Арлекин, о которых Мальвина была лучшего мнения, чем о других, никак не усваивали уроки.
— Ну, как же вам не стыдно, Пьеро! — упрекала Мальвина своего товарища. — У вас совершенно нет интереса к учёбе!
— Но как же я могу думать об учёбе, если все мои мысли только о моей любви к вам! Я думаю о вас постоянно и даже вижу вас в своих снах! И мечтаю жениться на вас!
— Как же вы мечтаете стать моим мужем, если вы ни на что не способны? Вы не смогли побить за меня Дьяволино, значит, не в силах меня защитить. Это вы уже доказали. Теперь вы безграмотны, но не хотите учить азбуку. Право, мне с вами будет неинтересно! Ну, о чём я могу с вами говорить?
— Вы можете слушать мои стихи! Они летят из меня, как стая птиц, вы — моя муза!
— Мне было бы приятнее, если бы вы умели так же читать и писать!
Но Пьеро никак не давалась учёба и он с великим трудом запомнил из всего алфавита только букву М, потому что с неё начиналось имя Мальвины.
А у других кукол не было успеха и в этом.
И однажды Мальвина услыхала, как Дьяволино говорил куклам:
— Вся эта грамотность не доведёт нас до добра. Зачем это нам? Только лишняя трата времени и сил. Грамотному тяжелее, чем неграмотному. Это сделает нас гордыми, мы будем хотеть для себя бОльшего, а где это взять, если ничего этого нет? Значит, мы будем страдать от того, что мы чего-то хотим, а этого нет. А зачем нам страдать? Разве нам это нужно? Не нужно. Значит, и грамота эта нам ни к чему!
========== Глава 27. Новый театр Карабаса-Барабаса ==========
Мальвина вышла из-за розовых занавесок своего закутка и поманила Дьяволино пальцем:
— Ну-ка, подойди сюда!
Дьяволино, понурив голову, нехотя побрёл к ней и угрюмо взглянул на неё исподлобья.
— Я думала, Дьяволино, почему у тебя такой мерзкий характер, — заговорила Мальвина, замораживая его взглядом, — и никак не могла понять. Тебе же не хуже и не лучше, чем другим куклам. И только сейчас поняла: причина кроется в твоём имени. Уж очень оно нехорошее!
Она сделала паузу и руками подозвала к себе других кукол, стоявших в отдалении. Это было время обеда и они доедали кашу из своих мисок.
Когда куклы окружили её и Дьяволино, она громко и отчётливо произнесла:
— С этой минуты у Дьяволино будет другое имя. Его будут звать Анжело. Вы все должны звать его Анжело!
— Меня всегда звали Дьяволино! — едва сдерживая злобу, прошипел куклёнок. — Даже когда я был частью дерева! Так меня назвали птицы, потому что в той части дерева, которой был я, они даже не могли вить свои гнёзда, я сбрасывал их на землю!
— А теперь ты будешь Анжело. И ты станешь откликаться на это имя. И все тебя будут так называть или пеняйте на себя.
Дьяволино никак не соглашался, чтобы его звали Анжело. Когда его так величала Мальвина, он отзывался, не решаясь ей перечить. А на других кукол он кидался с кулаками, требуя, чтобы его как прежде звали Дьяволино. От злости у него всё шло наперекосяк и во время ежедневных репетиций у него совершенно не получались танцевальные движения и Карабас-Барабас порол его так, что он терял сознание не один раз и его отливали холодной водой.
Наконец, неприятности и плётка обострили его ум и он понял, что лучше согласиться с Мальвиной и, наконец, перестал противиться своему новому имени. И это дало позитивные результаты: с каждым днём эта озлобленная зловредная кукла становилась мягче и покладистей, что очень нравилось другим куклам, которым прежде было нелегко с ним.
Карабас-Барабас словно заразился каким-то азартом, во что бы то ни стало выдрессировать кукол так, чтобы они научились танцевать. Он не ленился и репетировал с ними самолично днём, перед выступлением в балагане. И за несколько месяцев выучил их вполне неплохо танцевать и даже петь слова песни «полька-птичка», единственную песню, которую знал он сам. Он очень гордился тем, что у него получилось научить чему-то бестолковых деревянных кукол. Он то и дело указывал на них Мальвине рукояткой плети и хвастливо заявлял:
— Ну, что, видела, фарфоровая, как ты не смогла, а я смог! Скоро все куклы будут у меня артистами, может, ты мне будешь даже не нужна.
Он всерьёз на это надеялся. Строительство здания его театра подходило к концу и Карабас-Барабас с головой уходил в созданные им самим иллюзии. Да, за счёт выступлений Мальвины за все эти месяцы он сумел построить себе здание театра, только благодаря этой кукле у него появились большие деньги. Но он ненавидел свою зависимость от неё, что именно её он не может бить, мучить, унижать. И она заставляет его подчиняться ей. Но теперь, считал он, у него будет самый настоящий солидный театр, а не какой-то там полотняный балаган и зрители будут воспринимать его представления всерьёз и платить ему деньги, даже если на сцене будет твориться полная ерунда. И тогда он поставит на колени эту Мальвину, он будет обращаться с ней, как со всеми остальными куклами, а может, ещё хуже.
Кроме танцующих кукол Карабас-Барабас собирался преподнести зрителям другое зрелище. Он самолично написал так называемую остросюжетную пьесу «Тридцать три подзатыльника», которую поставил в разряд комедий.
— Зрители любят острые ощущения! — говорил он. — Это вам не девочка с голубыми волосами. Всем нравится насилие! За это будут платить золотом и серебром!
Когда здание театра было, наконец, достроено, Карабас-Барабас въехал вместе с куклами в своё новое жилище и заказал новые афиши для представления в своём театре. И в этих афишах не было упомянута девочка с голубыми волосами. Театр Карабаса-Барабаса обещал показать пьесу «Тридцать три подзатыльника» и танцы новых деревянных кукол.
— Кончилась твоя сладкая жизнь в моём доме, — говорил Карабас-Барабас Мальвине. — Теперь ты не станешь так интересна зрителям, как раньше. Смотри на это и страдай!
Так он говорил, но всё же не решался отнять у Мальвины её закуток за розовыми занавесками, который теперь располагался в чулане. Там же в чулане находились и кровати Пьеро и Арлекина, отгороженные от жилища Мальвины занавесками. Не смел он и поднять руку на Мальвину и лишить её хорошего питания. Какой-то внутренний голос говорил ему, что слишком рано это делать.
========== Глава 28. Друзья Мальвины ==========