— Успехи невелики, — удручённо вздохнул синьор Патрицио. — К сожалению, мой эликсир не может пока оживить глину полноценно. Пока это всего лишь не больше, чем голем. Он способен ходить, есть, пить, выполнять определённые действия и произносить некоторые слова, которым я обучал его несколько лет. Поэтому я не уверен, что это полноценная живая кукла.
Пока синьор Патрицио и папа Карло вели эту беседу, куклы стояли за бархатными занавесками в смежной комнате и слушали этот разговор. Все, кроме Мальвины дрожали от страха, сомневаясь, не явился ли новый Карабас-Барабас, чтобы похитить их. Мальвина же испытывала лишь интерес, потому что вообще уважала науки и людей, причастных к ним.
Когда папа Карло позвал кукол, она, улыбаясь, вышла на зов и сделала глубокий реверанс перед синьором Патрицио, а другие куклы только повысовывали головы из-за занавесок и испуганно смотрели во все глаза.
— Так это и есть та самая кукла? — закричал синьор Патрицио.
— Да. Это наша Мальвина.
Синьор Патрицио выразил желание поговорить с Мальвиной и кукла любезно согласилась, присев напротив него на пуфик. Они завели долгий разговор и синьор Патриццио был поражён, что с глиняной куклой можно было говорить не только о самом простом, а на многие темы, она могла рассуждать, выражать эмоции, даже спорить, высказывая своё мнение и даже убеждать своей логикой.
— Невероятно! — синьора Патрицио прямо трясло от восторга. — Ничего общего с моим големом, который только и может повторять набор дежурных фраз, вроде «налейте чаю» или «сегодня прекрасная погода»!
— Было бы любопытно взглянуть на ваш голем, — заметила Мальвина. — И мне кажется отличной ваша идея создать эликсир, с помощью которого можно было бы сотворить большое количество кукол. Нас ведь очень мало в этом мире. Особенно фарфоровых, как я. Даже не знаю, есть ли в этом мире ещё фарфоровые куклы.
Позже она и папа Карло побывали в гостях у синьора Патрицио и Мальвина своими глазами увидела голем — фарфоровое создание без лица и волос, белое, просто с руками и ногами, которое поздоровалась с ней заученным безжизненным голосом.
Мальвина вернулась домой в радостном настроении и заговорила с куклами:
— Да, это ещё не совсем живая кукла, но синьор Патрицио уже близок к достижению своей цели. Представляете себе тысячи, десятки тысяч фарфоровых кукол? Они смогут создать свою собственную цивилизацию, свои города, построить свои дома, библиотеки, театры! Они могут быть совсем как люди!
— Сомневаюсь, что фарфоровые куклы смогут что-то построить, — покривила губы Прозерпина. — Такие, как ты и кирпич-то не поднимут. А уронят себе кирпич на ногу — считай, нет ноги. Вы, фарфоровые, слишком слабы, чтобы строить что-то великое!
” — А вы, деревянные, слишком глупы для этого, » — подумала Мальвина, но вслух не произнесла, чтобы не обидеть Буратино, о умственных способностях которого она была хоть и невысокого мнения, но всё-таки относилась к нему хорошо за доброту его души.
========== Глава 58. Размышление Мальвины о кукольной стране ==========
Мальвина присела на кукольный диванчик перед камином и задумчиво приковала взгляд к языкам огня. ” — А ведь Прозерпина, как бы она ни была глупа, говорит дело, — рассудила она. — Ведь фарфоровые на самом деле не смогут класть кирпичи. Даже если не уронят кирпич себе на ногу, то от самой такой работы они быстро рассыплются на черепки. И гвоздя не забьют — слишком велик риск попасть себе по руке. И — прощай рука. И высотные работы не смогут выполнять, даже на метр от земли. Нам нельзя падать. Действительно, какие же мы хрупкие!»
Деревянные куклы также сгрудились у камина — слева от диванчика, рассевшись на ковёр. Вечерело, видимо, им было холодно.
” — А интересно, если кукла умрёт, сможет ли она тогда стать девочкой? ” — неожиданно не к месту пришла Мальвине в голову мысль. И хоть подумалось о смерти, страха почему-то не было. Даже стало сладко от мысли о том, что можно стать девочкой — живой и не такой хрупкой, когда надо следить за каждым своим шагом, даже по лесным кочкам ходить осторожно, зная, что можно упасть и лишиться какой-нибудь конечности.
Деревянные куклы затянули песню унылыми и тягучими голосами:
Сирота я, сирота,
Темнота я, темнота!
Нету папы у меня,
Нету мамы у меня…
” — А всё-таки хорошо было бы, если бы у кукол была собственная страна, — стараясь не обращать внимания на их заунывное пение, продолжала размышлять Мальвина, — потому что куклам было бы легче понять друг друга. Пусть бы в этой стране допускалось проживание и людей, но кукол должно быть намного больше и законы бы в ней писались такие, какие удобны куклам, а не людям. И домики должны быть кукольными, и мебель, и посуда — всё маленькое и красочное, в кукольном вкусе. Но строить это не могут фарфоровые куклы, им нельзя. Значит, сначала должны быть созданы куклы из более прочного материала, например, то же дерево. Они могли бы строить из кирпича, стать кровельщиками, плотниками, даже кузнецами. А потом, когда кукольная страна будет построена грубыми руками деревянных кукол, вот тогда можно создавать кукол из фарфора. Поскольку фарфоровые куклы изначально более умны и утончены, чем деревянные, они могли бы уже заниматься науками, искусством, изобретательством.»
Сирота я, сирота,
Сиротинушкаааа!
Согнулись плечи,
Согнулась спинушкаааа!..
Завывающее пение деревянных кукол всё-таки вторглось в думы Мальвины. Она повернула лицо к деревянным куклам, заходившимся в пении и раскачивающимся на ковре перед камином.
— Почему бы вам не спеть что-то более жизнерадостное, — предложила она.
— А нам не жизнерадостно! — буркнул Груша.
— Чем вы опять недовольны? По-моему, вы могли быть счастливы хотя бы потому, что вы не в доме Карабаса-Барабаса.
— А мы здесь тоже страдаем. Нас никто не любит и мы никому не нужны!
Мальвина чуть развернулась к ним вполоборота, подложив себе для удобства под бок подушку, предчувствуя, что предстоит серьёзный и долгий разговор.
— А почему бы вам не поступать так, чтобы вас любили и вы были кому-то нужны?
— Ха! — фыркнула Калисто. — Мы хотим, чтобы нас любили просто так, а не заслуживать чью-то любовь старанием!
— И чтобы нас любили, даже если мы поступаем так, чтобы нас ненавидели! — добавил Груша. — Чтобы нас любили, даже если мы дерзки, непослушны и упрямы!
Мальвина прищурилась:
— То есть, вы хотите любви безусловной и вопреки? Вам дрозд про это рассказал, в доме Карабаса-Барабаса?
— Откуда ты знаешь про дрозда?
— Неважно, откуда. Важно другое.
========== Глава 59. Серьёзный разговор по душам Мальвины с деревянными куклами ==========
Мальвина помолчала с минуту, потом продолжила:
— А почему вы считаете, что кто-то вас должен так любить?
— Но Буратино-то папа Карло стал любить вопреки всему.
— Ах, вот оно что! Да, Буратино повезло в этом смысле. Вам — нет. А по сему вы намерены так до конца дней жалеть себя и горевать о своей печальной доле, пока не сгниёте и не развалитесь?
— А что нам ещё остаётся?
— Почему бы вам самим не попробовать полюбить кого-то? Хотя бы друг друга.
— Ого, да это трудно! — проворчал Звездун.
— А почему нет? Вы вместе пережили страшное время, поддерживали друг друга, переживали за того, кого пороли плёткой…
— По правде говоря, мы не очень-то поддерживали друг друга. Когда нас запирали в сундук, мы там дрались между собой, пихались, чтобы себе было побольше пространства, да поудобнее устроиться. Да и насчёт плётки, тут каждый сам за себя переживал.
— Значит, трудно вам любить друг друга?
— А за что друг друга любить!
— Безусловной любовью или вопреки! — парировала Мальвина их же словами.
— Дааа, такой любовью нас, наверно, полюбить невозможно, — наконец, признал Амадео. — Уж очень мы гадкие…