Переглядываемся с Фаридом, которому поручили взбивать яйца венчиком. Руками. Не миксером, а венчиком. По-моему, мой псевдоотец издевается над Кудиновым, но тот слова не говорит. Уже минут десять работает без остановки.
Фарид посылает мне взгляд «Он чудик», но вслух ничего не говорит. Кидаю ему злую гримасу, требуя не обзывать и не обижать моего любимого папу. Он, может быть, и странный, но ведь он даёт дельные советы. Делать всё в гармонии и спокойствии. Это в любом деле полезно.
Но кое-что меня всё же немного смущает.
— Почему при всех этих знаниях готовим мы, а ты командуешь? — кидаю Медлякову вопрос и ловлю его хитрую улыбку. Вообще-то, не одну меня этот вопрос волнует.
— Я уже стар, Майя. Не по силам мне всё это, — опускается на стул и изображает беспомощного старика. — Да и надо же молодёжь учить таинству кулинарному. А то ишь что удумали! Миксеры им подавай. Тестомешалки какие-то. Может, вам ещё и робота, что за вас готовить будет, приобрести? И который потом будет за вас детей воспитывать? А руки вам тогда на кой чёрт? Работай, красавица! Работай! Меньше слов, больше любви продуктам.
— Не ворчи, — прошу его и посылаю поцелуй. Этот жест сам по себе вырывается и немного удивляет меня. — Ты там ещё не всё? — спрашиваю у Фарида. — Яйца ещё не достигли пиков?
Кидаю взгляд в его миску, понимая, что они уже давно достигли нужной консистенции, но наш шеф-повар Медляков добро на остановку всё равно не даёт.
Точно, издевается. Вот же жук хитрый! Но это даже смешно, а не обидно. Так изящно издеваться над человеком может лишь Медляков. Ну и Богдан, но его сейчас нет. К счастью. Иначе, боюсь, сбежал бы Кудинов далеко.
— Он ещё не всё! — отвечает за него Медляков, якобы недовольный нашей болтовнёй. — Пусть взбивает. Знаете, как моя бабушка себе зятя выбирала? — задаёт неожиданный вопрос мой папа, и мы с Кудиновым заинтересованно к нему оборачиваемся. Одобряюще нам кивнув, Медляков продолжает рассказ. — Она считала, что мужчина в доме должен уметь всё. Чинить, ломать, строить, готовить, стирать, выпекать и даже заплетать дочерям косички. И проверила отца по всем этим пунктам.
— А что тогда должна уметь женщина? — не удерживается от вопроса главный сегодня по яйцам. Он сам себе это прозвище дал.
— Всё это же, но ещё уметь и хитрить, — бросает мужчина. — Никогда не показывать мужчине, что она это может. В её прямые обязанности входит лишь подталкивать своего мужчину к подвигам. К той же починке утюга, к тому, чтобы он сегодня приготовил им завтрак.
— И ваш отец умел заплетать косы? — интересуется Фарид.
— Да, — кивает, сделав очередной глоток своего смузи, который, на минуточку, в кухонном комбайне сделал. Но это так, мелочи. — Но, к несчастью, сестры у меня не родилось, и практиковаться ему было не на ком. Кроме как на соседской девчонке.
— Интересная политика была у вашей бабушки, — кидает Фарид. — Я бы сказал, мудрая, но немного хитрая.
— Соглашусь с вами, Фарид, — кивает Медяков. — Для меня это единственно верная идеология семьи. По мне, так всё и должно быть. Женщина рождена вдохновительницей, а мужчина — охотником. Его ремесло по праву заставляет мужчину владеть всеми навыками, что необходимы для жизни.
— А какой была мама Майи? — интересуется Фарид у Медлякова, но смотрит на меня, ожидая моего ответа. Но дать я его ему не могу. Я просто не знаю, какой она была. А Медляков тем более.
— У меня было много женщин. Я даже сейчас и не помню, — вмиг напрягается хозяин дома. — Но она была удивительной, если у нас с ней получилась такая прекрасная дочь. Умница, красавица и к тому же скромница.
— Вы не знаете, кто мама Майи? — недоумевает Кудинов.
Я бы тоже недоумевала. Мужчина принял дочь, матери которой не знает. И не хочет знать. Звучит немного странно. Да и… неестественно.
Нужно что-то срочно придумать. Легенда, которую придумал Дан, теперь точно не подходит. По его версии, я должна была быть дочерью первой любви Медлякова. Но только вот самого мужчину в легенду не посвятили, и теперь я проигрываю.
— Не знает, — вступаю в их беседу. — Мама бросила меня, когда я была маленькой. И лишь недавно я нашла папу, чему несказанно рада. Он, моя, так сказать, сестра и друг — вот вся моя семья.
— А вы уверены, что она ваша дочь? — вновь обращается Фарид с Медлякову.
— Уверен, — кивает хозяин дома ни секунды не медля. — Ты её характер видел? А силу? А длинные пальцы на ногах? Моя заслуга, — легонько бьёт себя по груди. — У нас, у всего рода, такие пальцы и такой характер.
Невольно кошусь на свои ноги и шевелю пальцами, отмечая, что они у меня и правда длинные, как у Медлякова. Как он вообще обратил на это внимание и связал в наше родство?