– Это признание в любви?
Андрей встает со стула и, обогнув стол, присаживается на корточки между моих ног.
– Нет, – качает головой. – Я могу быть собой, когда ты рядом. Потому что я действительно люблю тебя.
Он зарывается пальцами в волосы у моего виска, и я льну к его ладони щекой. Все это кажется таким правильным.
– А вот это было оно, – он снова улыбается, чуть крепче сжимая мою руку. – Вслух это звучит хуже, чем в моей голове.
Кухню сотрясает его смех, а я прикусываю губу. На душе становится так легко. В животе появляются те самые бабочки, что не дают спать ночью, лишают аппетита и постоянно сбивают с мыслей.
Упираюсь рукой в спинку стула и медленно соскальзываю на пол, соприкасаясь коленями с паркетом.
– Я научусь тебе доверять, правда.
Веду кончиком носа по его шее, чувствуя, как пульсирует артерия.
– Я знаю.
Андрей так крепко прижимает меня к себе, что на какие-то секунды я даже лишаюсь воздуха. Не могу нормально вдохнуть. Зажмуриваюсь, впитывая аромат его парфюма, вонзаясь ногтями в плечи.
Мне с ним хорошо. Спокойно. Зачем я вечно ищу подвох? Почему не могу просто поверить в то, что у нас все хорошо? Что я действительно ему дорога? Он доказал это уже не один раз. Так, невзначай. Но, если человеку на тебя плевать, разве он будет сутками пытаться доказать свою невиновность, срываться к тебе посреди ночи, защищать?
Вряд ли. Если человеку все равно, он едва найдет время сказать тебе «привет».
Разгибаю руки в локтях, немного отстраняясь. Я хочу заглянуть ему в глаза, а когда это происходит, выпаливаю одно-единственное слово:
– Люблю.
Мое признание соскальзывает с губ повторно, но так поспешно и коряво… Прячу взгляд, мельком замечая полуулыбку на губах Андрея.
Меня окутывает щемящее сердце тепло, а еще я впервые за долгое время чувствую себя защищенной.
– Ой, Еся, какая светлая комната, – мама в очередной раз смотрит в окно, чуть-чуть отодвинув занавеску. – Ты у меня такая молодец.
– Мама, – закатываю глаза, потягивая через трубочку магазинный молочный коктейль. – Как там Катька?
– Все хорошо, правда, на больничном ей теперь долго сидеть.
– Может, чаю попьем?
– Давай. А в квартире еще кто-то есть?
– Ну, вообще, соседка, да. Но она на выходные к родителям уехала.
Выбрасываю картонную коробку в мусорное ведро, туда же летит и пластиковая трубочка.
– Ясно.
– Ты черный будешь или зеленый?
– Черный.
– Окей.
На кухне лезу в навесной шкафчик рядом с плитой и достаю пачку чая. Раскидываю пакетики-пирамидки по кружкам, мельком наблюдая за мамой. Она впервые ко мне заехала, несмотря на то, что живу здесь уже месяц.
– Я там пирожные купила.
Мама взмахивает руками и спешит в прихожую. Я слышу шуршание пакетов, а когда поворачиваю голову, прозрачная пластиковая коробка с пирожными уже красуется на столе.
Быстро разливаю кипяток по чашкам и усаживаюсь на стул.
– А вообще, девчонки по тебя скучают. Мы все скучаем.
Я слышу в ее голосе тоску, но стараюсь не принимать это близко к сердцу. Домой я не вернусь, хотя знаю, что мама будет уговаривать. Апеллировать тем, что жить дома – сплошная экономия. Не нужно отдавать деньги раз в месяц чужой тетке, к примеру.
Но собственное спокойствие мне дороже любых денег.
– В конце концов, дети всегда съезжают, – пожимаю плечами, откусывая заварное.
– Просто не думала, что это случится так быстро. Сначала Алина, теперь вот ты. Ладно, что я все о грустном?! Ты лучше расскажи, как у вас с Андреем?
– Все просто замечательно, – широко улыбаюсь, скорее занимая рот еще одной порцией пирожного.
Нет, на самом деле у нас действительно все отлично. Мы притираемся, ищем компромиссы…
Я учусь ему доверять. Правда-правда. Хотя дается мне это с трудом.
Андрей хороший, в этом я не ошиблась.
Просто все это затишье пугает меня до чертиков. За последний месяц к нам никто не лез, под «никто» я, конечно, имею в виду его мать и Веселову.
– Ну и хорошо. Я за тебя очень рада.
– Я и сама за себя рада, – смеюсь, – только, знаешь…
– Что? – мама мгновенно напрягается, и я быстро накрываю ее руку своей ладонью. Как бы объясняя, что она зря волнуется.
– Ничего плохого. Просто я так боюсь обжечься.
– А есть предпосылки?
– Я не нравлюсь его родителям.
Мама закатывает глаза, издавая то ли вздох, то ли шипение. Мне кажется, что она вот-вот скажет что-то вроде: «А я о чем говорила?!». Но нет, мама проводит указательным пальцем по ручке чайной ложечки и поднимает голову так, чтобы смотреть мне в глаза.