«Почему на месте нет охранников? Где все? Что вообще происходит? Папа!» ― этот рой вопросов еле умещался в её голове, заставляя вздрагивать от звука собственных шагов. Казалось, что кто-то вот-вот выскочит из-за угла, набросится и разорвет ее на части. И осознание этого заставляло кровь стынуть в жилах.
«Господи, пусть это окажется глупым розыгрышем Симона. Ну пожалуйста!» - взвыла про себя Анни.
Завернув за очередной угол, девочка замерла как вкопанная: прямо перед ней открывались и бесшумно закрывались двери лифта. Лампочки моргали, наводя ещё больший страх, но продолжали освещать эту неисправную железную коробку, в которой почему-то не было дна. Черная дыра зияла вместо глянцевой поверхности, и она манила, заставляя подходить всё ближе и ближе, делать шаги к этой смертоносной пропасти. И когда Аня приблизилась на расстояние вытянутой руки и посмотрела вниз, из этой тёмной бездны раздался рёв.
Ни животный, ни человеческий, он заставил память предков, которая заложена в душе каждого человека, пробудиться. Ноги затряслись и перестали держать потерявшую над собой контроль девушку. Захотелось закрыть уши руками и, как мантру, повторять простую фразу «Это всё сон!», но и это не помогло бы. Уж слишком реалистичен был этот крик злобного чудища, созданного с единственной целью – уничтожать всё живое.
Не понимая, что делает, Анни опустила руку на пол, чтобы неосознанно попытаться подняться, и замерла. Что-то липкое и склизкое коснулось кончиков её пальцев. Сглотнув, Анни поднесла левую руку к глазам и закричала – с её пальцев стекала человеческая, полусвернувшаяся кровь.
― Что же это? ― стена из терпения и сдержанности разлетелась на сотни кирпичиков, каждый из которых обратился безумной картиной возможного будущего, полного разрушений и смерти. Из голубых глаз брызнули слезы, затмевая всё вокруг, а голова закружилась так сильно, что девушка потеряла равновесие.
Анни даже не заметила, как её тело медленно наклонилось вперед, в сторону шахты лифта. Существовали лишь страх, сковавший её тело, и быстро усиливающаяся головная боль, которая должна была пройти ― в этом Леонхарт была уверена ― когда душа покинет тело.
― А ну стой! ― чьи-то сильные руки обхватили её за талию и крепко сжали, даря безвозмездную защиту. ― Я не для того выбрался из этого ада, чтобы сейчас дать тебе упасть туда!
― Симон, ― только и смогла произнести испуганная Аня, инстинктивно ещё ближе прижимаясь к своему защитнику.
Это действительно был Шмидт. Сосредоточенный и уставший, сейчас он больше напоминал растревоженного медведя, готового любой ценой защитить собственную территорию от неведомого чужака. Правда, в нём не чувствовалось той прежней уверенности, что раньше бросалась в глаза с первого взгляда. Мужчину чуть трясло, он нервничал и толком даже не представлял, что делать дальше. Его главной целью было добраться сюда и найти Анни ― единственную живую душу, по какой-то странной иронии судьбы оставшуюся в опасной зоне.
«Опасная зона? Знать бы, где она заканчивается!» ― пронеслось в голове боевого офицера. За секунду перед глазами пронеслись воспоминания последних часов, в правдивость которых до сих пор не верил обескураженный разум. Но зубы сами сжались от резкого приступа боли в ноге ― ещё одном подтверждении истинности собственных воспоминаний.
― Что с тобой? ― взволнованно воскликнула дочь ученого, заметив, что лицо Симона побледнело, а одежда ― гражданская, а не привычная военная форма ― в некоторых местах разодрана в клочья.
― Нужно спешить, ― не слыша заданного вопроса прохрипел он и потащил названную сестренку за собой, пряча её, да и самого себя, от этой жестокой реальности и недавно перенесенного потрясения. Но одно Шмидт осознавал ясно: ничего больше не будет как прежде.
***
За три часа до описанных событий.
В самом сердце лабораторного комплекса царило небывалое оживление. Тут и там пробегали встревоженные аспиранты и молодые ученые, спешившие выполнить срочные поручения старших работников, а в ушах стоял назойливого гула, который больше напоминал жужжание раздраженного роя. Слыханное ли дело ― кто-то устроил несанкционированный запуск основной программы.
― Пропустите! ― Григорий как обезумевший демон ворвался в пункт управления. Мужчины и женщины в испуге убирались с дороги разозленного ученого, боясь даже встретиться с ним взглядом, ведь каждый знал: Йегер любого уничтожит, если почувствует хоть капельку пренебрежения или ненависти в собственный адрес. Анкэля, который молчаливо шел следом и был мрачнее тучи, никто и не заметил.
― Григорий, прекрати! ― зло шипел Леонхарт, зная, что заклятый друг его прекрасно слышит. ― Это я дал ему ключ. Он же наш покровитель как-никак ― имеет право смотреть на наши достижения.
― А я-то все думал, как он пятнадцатизначный пароль подобрал, да еще и отпечаток пальца скопировал! ― не предупреждая, Йегер развернулся и попытался ударить по лицу старого знакомого. Но план провалился: рука быстро попала в захват и оказалась заведенной за спину.
― Если немного дернешься, то будет вывих или перелом, ― констатировал факт отец Анни, наблюдая, как на лице соратника от легкой боли и злости вздуваются вены. ― И вообще, угомонись. Мы ведь не безмозглые мальчишки, а взрослые люди, стоящие посреди коридора. На нас смотрят!
После этих слов он разжал ладонь и улыбнулся, наслаждаясь своим превосходством. Григорий упал на пол на глазах у большинства подчиненных и теперь это будут обсуждать по всей лаборатории.
― Теперь мы квиты, ― для полноты образа мужчина лучезарно улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь подняться: ― Ты со своей ненавистью к спонсорам мне так надоел, что я их сам пригласил. С ними Юджин.
― И это ты называешь «квиты»? ― ученый немного усмирил свой пыл, но все равно был недоволен. ― А если Морис все-таки утащит несколько наших разработок и запустит исследование где-нибудь в другой части мира? Я давно заметил, как он на холодильники с вакциной смотрит! Это же приведет к войне!
― Тихо! ― на этот раз Анкэль перестал играть и зажал рот Йегера собственной ладонью. Второй рукой он быстро набрал код, чтобы открыть железную дверь. Втолкнув в проем приятеля, мужчина наконец смог показать тому истинные эмоции.
― Ты совсем идиот? ― рявкнул он во всю мощь своих легких. ― Может, ты еще при всех станешь о пропавших военных говорить? Валяй! А я посмотрю, что сделаю с тобой их товарищи, когда они увидят, как…
― Довольно, я понял, ― Григорию в очередной раз посчастливилось вырваться из хорошо поставленного захвата, после чего он отвернулся от собеседника и быстро пошел по широкому коридору.
«Может я зря напомнил ему о содеянном?» ― вздохнул Леонхарт и поплелся следом, точно зная, что торопиться некуда.
Перед мысленным взором вновь и вновь появлялись картины незаконных операций, оскверняющих само звание «врач». Кровь, многочисленные инъекции и крики военных, которые раньше времени выходили из-под воздействия наркоза и обнаруживали себя на хирургических столах, ― все это навсегда отпечаталось в памяти ученого. А еще он прекрасно помнил, как менялся профессор Йегер после каждого эксперимента. Улыбчивый и слегка задумчивый приятель умирал на глазах, быстро перевоплощаясь в нервного, замкнутого гения с искалеченной душой. Даже Анкэль, который во благо науки с легкостью согласился на запрещенные эксперименты над людьми без их собственного на то разрешения, начал беспокоиться и по-настоящему опасаться за собственную жизнь. А вдруг сошедший с ума напарник решит ему отомстить: поэкспериментировать также как и над этими несчастными!
«Нет, ― твердо произнес мужчина, стараясь успокоиться. ― Григорий не настолько глуп. Мы ведь в одной связке: сорвется в пропасть один ― и мы оба погибнем».
Подумав так, отец Анни поспешил вслед за далеко уходящим компаньоном, чтобы войти в нужную дверь одновременно. Йегер никак не прокомментировал этот маневр, лишь вздохнул и придал своему лицу безразличный вид: не нужно давать персоналу еще больше поводов для сплетен.