– Сейчас, мое солнышко ненаглядное. Дай мамочке вымыть руки. Мамочка будет кормить любимого мурзилочку.
Бегемот, задрав хвост, потрусил за ней в ванную и завопил еще более истошно. Эти вопли повторялись изо дня в день уже восемь лет, но для Зоечки они были слаще ангельского хора. Она мыла в ванной руки, шла на кухню, открывала холодильник, доставала Бегемоту еду, слегка подогревала в микроволновке. От ее гудения котище успокаивался, начинал вылизывать шерсть, терся о ножки стола – так что стол сдвигался с места, – оглушительно мурлыкал. В тесной кухоньке сразу становилось шумно, весело. Зоечка ставила на пол миску, кот ел, потом бежал в туалет оправляться, после чего гордо шествовал в комнату с телевизором и устраивался спать в старом громоздком кресле в стиле ампир. После кормления любимца Зоечка принимала душ, готовила себе скромный ужин, неторопливо ужинала, переодевшись в выцветший банный халат, шла в комнату смотреть телевизор, часто засыпала прямо в кресле. Других развлечений у нее не было.
Всего неделю назад ей исполнилось тридцать восемь лет, свой день рождения она не отмечала.
Поздний ребенок, Зоечка всю свою молодость посвятила стареющим родителям, похоронила их в один год, как раз на свое тридцатилетие. И совсем было затосковала в глухом одиночестве, если бы соседка не пристроила ей Бегемота, которого той навязали сын с невесткой, уехавшие работать за границу. Лишенный любимых хозяев, пятилетний кот вел себя отвратительно. Он сдирал когтями обои и обивку мебели, гадил на коврах и в обуви, воровал еду, шипел и выпускал когти. Соседке посоветовали его кастрировать, но и это не помогло. Кот оставался неуправляемым, а усыпить такого красавца было жаль. Да и что сказать сыну, который каждый раз при разговоре по скайпу просил его показать?
После похорон отца Зоечки соседка решила ее проведать – вроде сорок дней уже прошло, но совсем на улице не показывалась, не заболела ли? Наглый Бегемот увязался следом. И тут случилось невероятное. Увидев поникшую Зою, котище подбежал к ней, стал активно тереться о ее лодыжки, громогласно замурлыкал. Все трое прошли в комнату, расселись – Зоя в раритетное кресло, соседка на продавленный диван, а кот неожиданно грациозно вспрыгнул на Зоечкины колени и тут же, утробно мурча, уснул, свесив с одной стороны хвост и лапы, с другой – голову.
Соседка от изумления даже заикаться стала.
– З-зоечка! Да что такое с животиной? Первый раз вижу! Ты же вроде ник-когда кошек не держала…
Совершенно убитая похоронами отца, умершего от инфаркта вслед за матерью, Зоя впервые за эти бесконечные сорок дней вдруг почувствовала тепло. Ставшая привычной пустота заполнилась кошачьим мурлыканьем, горячий лохматый бок приятно согрел колени, сделалось спокойно. Соседка начала задавать дежурные вопросы: как здоровье, хватает ли еды, как дела на работе. Зоечка отвечала однозначно. Ей было хорошо с Бегемотом на коленях – так хорошо, что не хотелось думать и, тем более, разговаривать. Зоя уже забыла, как это бывает, когда так хорошо…
Соседка, повздыхав над несчастной сиротой, вдруг спохватилась, засобиралась к себе.
– Бегемотик, кыс-кыс-кыс, пойдем, – и, тяжело выпроставшись из недр старого советского дивана, протянула к коту натруженные руки.
Но кот, будто и не было никакого животного блаженства на Зоиных коленях, внезапно ощерился и царапнул хозяйкино запястье.
– Бегемот, ты что? – Зоя погладила его за горячими ушами, кот моментально спрятал когти и снова, расслабившись, громко замурлыкал.
– Что это с ним? Вот дурак какой! – соседка испуганно забормотала, рассматривая руку, царапина оказалась незначительная, без крови. – А знаешь, Зоечка, я хочу спросить… – соседка, измаявшись от навязанного ей детьми нахального животного, пыталась подобрать убедительные слова, – может он, того… поживет у тебя пару дней? А я пока к сестре в деревню смотаюсь, проведаю, – она заискивающе улыбнулась.
– Да пусть поживет…, – Зоя впервые за все это время улыбнулась в ответ.
– Но он… того… обои рвет, паршивец, и… гадит, где ни попадя.
– Да пусть хоть кто-то гадит. А то совсем тяжело одной. Не волнуйтесь, я за ним буду хорошо смотреть.
Так Бегемот стал собственностью Зоечки и довольно быстро избавил ее от депрессии.
В этот зимний вечер дел не было. Зоя решила перебрать книги и вытереть в серванте пыль – все же занятие. Бесполезные хрустальные бокалы, в свое время любовно собранные матерью в приданное дочери, давно потускнели, утратили алмазный блеск. Их она решила не трогать и вытащила с нижней полки сложенные в четыре ряда книги, разложила стопками на ковре. «Надо половину выкинуть, а лучше – все. Вместе с бокалами». Внезапно ее руки нащупали знакомый фотоальбом в кожаном переплете. Детство, школа, смеющиеся родители…