Люди пережившие травму по сути своей остаются теми, кто они есть. Хотя воспоминания могут быть фрагментарными или ускользающими, они остаются неотъемлемой частью жизненного опыта человека.
Моё личное мнение склоняется к тому, что человек являться тем, во что он верит. Если Кристал Мартинез верила во что-то или считала, что какие-то действия произошли — значит в её понимание это таким и было.
***Кристал Мартинез.Сейчас.
Я помню.
Незамедлительно я пошла искать Айзека, который сидел на веранде и занимался резьбой.
— Я всё знаю! — сказала я с отдышкой. — Всё!
Он поднял голову и посмотрел на меня, словно его это не удивило.
— Очень хорошо. И?
— И эта вся твоя реакция?
Айзек пожал плечами и вернулся к работе.
— Если до человека не достучаться, что ещё можно сказать? Хочешь вернуться, возьми мою машину и уезжай.
Я открыла рот, но не знала, что и сказать.
— Я так и не спросила, откуда ты узнал?
— Эта долгая история. Ты действительно хочешь знать?
— Да.
Он ухмыльнулся и встал со своего места.
— Пойду поставлю чай.
— Эм… Может без чая?
— Нет, — ответил он.
Господи, этот мужчина доведёт меня до белого колена.
— Может ты начнёшь рассказывать, пока чай вскипит?
— Куда торопиться? К тому же, я не могу сконцентрироваться, пока мои мысли будут с чаем.
Я раздражённо махнула рукой и села напротив Айзека, который стоял, оперившись на стол и скрестив руки на груди.
— Ты специально тянешь время?
Айзек задумчиво наклонил голову в бок и посмотрел мне прямо в глаза улыбаясь.
— Нет.
А хитрая улыбка говорит: «да».
Наконец, когда чай вскипел и он разлил его по стаканам, он снова заговорил:
— О чём мы говорили? — спросил он, кусая арахисовое печенье.
Его смех был столь заразительным, что я еле сдержала улыбку.
— Ладно, ладно прости, — Айзек нежно погладил мою руку. — Просто у тебя такое милое выражение лица, когда ты злишься.
Я продолжала строго смотреть на него.
— Был такой детектив: Алев. Он жив, просто не работает уже. По крайней мере не на этой позиции. Алев был знаменит своим упорством и излишней искренностью. Многим это не нравилось ведь в его кругах было принято молчать и делать как приказано. Преступники, которые могли откупиться не являлись нарушителями закона. Но Алев так не считал и поэтому, когда нужно было заняться серией жестоких убийств, связанных с известной мексиканской мафией, под именем La Amapola, его не хотели брать. Однако он был слишком хорош. И так вопрос со звёздочкой, кто такие La Amapola?
— Семья моего отца.
— Умничка.
Он налил себе ещё чая и продолжил:
— Алев замечает, что все жертвы связаны с наркоторговлей и организованной преступностью, но в характере насилия есть что-то необычное. Что-то, что отличает их. Каждое место убийства отмечено своеобразным символом: опиумным маком, переплетенным со знаковой эмблемой мексиканской мафии. Эмблема очень красивая кстати, красная такая с черной вырезкой… Опять очень сложный вопрос: что у тебя на повязке висело с крестом?
— Та самая…
— Можно спросить, почему ты её носишь, если ты не на стороне своего отца?
— Это подарок мамы. Насколько бы сильно отец не был ей омерзителен, она не хотела, чтобы я забывала свои корни. Она для меня больше, чем просто символ. Это напоминание об ужасном событии, но также о моей семье и стране. Неужели ты похитил меня из-за неё?
— Дослушать хочешь?
— Да.
— Тогда не перебивай. Я отвечу на твой вопрос после всего рассказа.
— Эй, но ты же сам задал мне вопрос! — воскликнула я.
— Терпение, Кристал.
Я недовольно зашипела.
— Рассказывай давай.
— Так… По мере того как Алев углубляется в расследование, он обнаруживает связь с Афганистаном. Это эпицентр мировой торговли опиумом. Следы ведут в таинственный картель, который относится к La Amapola. Он контролирует значительную часть наркотрафика из Афганистана в Соединенные Штаты. Алев, конечно же, понимает разрушительные последствия их деятельности. Они использует сложную сеть коррумпированных чиновников, наемников и разные схемы отмывания денег, чтобы сохранить свой контроль над торговлей наркотиками. Детектив понял, что одному ему не справиться. Так мы с ним и встретились. Правда первые три раза я ему отказал.
— Почему?
— Мафия. Наркотики. Тёмные дела. Это всё было не моё.
— Тогда почему ты согласился?
— Алев узнал, что La Amapola имеют тесные связи с экстремистами в Афганистане, подпитывающими терроризм и нестабильность в регионе. Доходы от опиума финансируют их террористическую деятельность и вооружают преступные группировки по всему миру. Я сражался за мир, а каков был толк в этом, если победа всё равно стояла за теми, у кого больше денег и власти? С Алевом у меня появилась надежда. И так с помощью моих знакомых мы нашли маршрут, контролируемые картелями. Тебе налить ещё чая?
— Нет. А как ты узнал про семейные интриги главы La Amapola? Не думаю, что это всё было на всеобщем обозрении.
— Он сам мне рассказал. Я просто не думал, что ты выживешь.
— Что? — его слова привели меня в полный шок. — Он хотел убить и меня?
— Да. Да, вообще у них дела плохо пошли, и он перестал думать головой.
— Я так полагаю из-за вас? Что было дальше?
— Несмотря на то, что мы узнали всю важную информацию: мы оказываемся в жёсткой гонке со временем. Надо делать всё быстро, пока La Amapola не узнает, что мы знаем. Алев должен заключать опасные союзы, использовать политические прикрытия и противостоять важнейшим фигурам как и в Афганистане, так и в Мексике. Тогда он решает объединиться с агентом УБН, который будет работать со мной под прикрытием в картеле La Amapola. Тогда мы с агентом наткнулись на отдаленное маковое поле, контролируемое мафией. А ещё мы узнали, что они заключили нечестивый союз с местными полевыми командирами, используя доходы от продажи опиума для финансирования своей повстанческой деятельности против коалиционных сил. В то время я и познакомился с твоим отцом лично. Мы настолько сблизились, что он сам начал рассказывать про свои семейные проблемы. Правда, рассказывал он всё только так, как видел это сам. Несмотря на это, я пытался его уговорить оставить вас в покое. Это все происходило в течении нескольких лет. Мы втёрлись к ним в доверие, смогли получить неоспоримые доказательства и дело оставалось за малым. Алев поручил нам работать под прикрытием до последнего, мало ли что, и в последний месяц, помнится мне, он пришёл и сказал: «Всех убил». Я напрягся думал, что он про наших, а оказывается он говорил про вас, — Айзек посмотрел мне прямо в глаза. — Кристал, я до последнего не знал, кто ты. Не буду врать, мне сразу стало интересно. А уже потом я позвонил Алеву и попросил, чтобы мне дали информацию о тебе. Только так.
Я вздохнула, пытаясь переварить всю информацию.
— Есть ещё что-то, что ты скрыл от меня?
Он опустил голову вниз.
— Ты была без сознания дольше, чем я сказал. Два месяца.
Я еле сдерживалась.
— Тогда… Тогда после пожара ты сказал, что можешь сделать кое-что для меня, но это должна решить я. Что это?
— А ты не знаешь?
— Это же про месть?
— Да.
Я направила свой взор на улицу.
Месть?
«Не нужна мне она!» — хочу сказать я, но не могу.
Они проповедуют, что добродетельные души те, кто наделён высоким духом и непоколебимой моралью, не должны ступать на такие темные пути. Но вот здесь я, сломленная птица с изодранными крыльями и вырванным сердцем — Что я на самом деле знаю о таких благородных идеалах?