Никак это не прокомментировав, Беатрис отвернулась и закурила сигарету. Так как она редко курила или пила, Виола посмотрела на нее с некоторым удивлением. Ее удивление сменилось беспокойством, когда она заметила, что руки девушки дрожат.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Ничего, — напряженно ответила Беатрис. — Просто мне совсем не нравится, как некоторые люди — интересные люди, вроде тебя — презирают людей, у которых есть деньги. Ты, кажется, не понимаешь: чтобы сделать большое состояние, требуется ум, и проницательность, и твердость. Ты знаешь только о личной жизни папы. Я знаю, что он невыразителен и что ты смеешься над ним, потому что все, о чем он думает или говорит, все, что он делает, основано на его любви к маме и ко мне… Но в финансовом мире он является авторитетом.
— Конечно, это так. Как будто бы я не знала об этом, не глупи.
— Вот как? Но меня нельзя назвать необразованной. Помимо своего образования я также много читала и изучала социальные проблемы. Я намереваюсь сделать со своим богатством кое-что безусловно значимое… Так что меня не забавляет то, что Рафаэль Кросс — и ты тоже — относитесь ко мне, как к породистому пекинесу, которого нужно держать на поводке.
Беатрис говорила со сжатыми губами, жестко контролируя лицевые мышцы, но, несмотря на отсутствие эмоций, Виола поддалась драматичности ситуации.
— Довольно, — скомандовала она, инстинктивно имитируя речь режиссера. — Ты все неправильно поняла. Абсолютно неправильно. Ведь ты единственная девушка, которую я когда-либо возводила на пьедестал. Я о тебе очень высокого мнения. Если бы ты была в опасности, я бы рискнула собственной жизнью, чтобы спасти тебя.
Беатрис издала не девичий смешок.
— Действительно, — сказала она. — Думаю, я должна поаплодировать. Но я хочу, чтобы ты могла вырваться из этого защитного комплекса. Я — свободный человек. Возможно, я еще докажу всем вам, что я не пустое место.
— О, если ты хочешь побыть заносчивой, я ничего не могу с этим поделать.
Беатрис ждала только того, чтобы Виола высмеяла ее дурное настроение, но та пренебрегла шансом примирения. Она чувствовала, что сделала жест доброй воли, и тот явно был оценен с пренебрежением. Поэтому, пока они с Беатрис шли в гостиную, она поддерживала разговор в лучшей светской манере.
Миллионер и его жена перед обедом пили коктейли и ждали Рафаэля Кросса. Он присоединился к ним через несколько минут, и его появление было впечатляющим. На его лице было написано сдержанное ликование, а в его голосе слышалось отчетливое волнение, наводящее на мысль о школьнике, который сумел спастись от поражения в игре в крикет. Он переоделся в смокинг, но, очевидно, одевался не перед зеркалом, так как его галстук был повязан криво.
— Что случилось? — импульсивно воскликнула миссис Стерлинг. — Они…
Она умолкла, ожидая услышать известия об аресте убийцы Эвелин.
— Великолепные новости, — вскричал Кросс. — Я знаю свое будущее.
Его заявление заставило присутствующих застыть в изумлении.
— Предсказание? — недоверчиво спросил миллионер.
— Да. Удивительно. Я до сих пор потрясен. На самом деле, всю мою жизнь у меня было тайное стремление занять определенное высокое место. Все это настолько нереально, настолько невероятно, что я никогда не рассказал бы об этом ни одной душе. Единственный шанс осуществления этого может выпасть при наличии ряда потрясающих событий. Впрочем, каждое из них уже само по себе было бы чудом. Если каждое из них выгорит, вместо того, чтобы окончиться ничем, то оно должно оказать воздействие на другое, и таким образом приводит в движение следующую последовательность.
— Этого просто не могло бы произойти, — заявил Стерлинг. — У вас может случиться ряд удачных совпадений, но это не может продолжаться бесконечно.
— Именно такова моя собственная точка зрения. Но Гойя не только сказала мне, что я добьюсь этого положения — она еще и знала о первом звене в этой цепочке событий. Она заглянула в кристалл. Все это было похоже на колдовство.
— Вам лучше выпить, — предложила миссис Стерлинг.
— Спасибо, Кристина. И вы тоже выпейте за мое будущее.
Виола заметила, что Кросс называл миссис Стерлинг по имени. Она знала, что это разрешалось, поскольку никто не стал бы пытаться позволить себе вольности в общении с великой маленькой леди.
«Все они — одна большая семья, — подумала она. — А я здесь посторонняя».
Она не заметила заинтересованного огонька в глазах Беатрис, который выдавал ее желание также заглянуть в будущее. Не в силах перенести перспективу расставания с Виолой, она надеялась заманить ее в Америку. Однако на этом пути стояла ее верная компаньонка, Кэсси, и Беатрис не могла помышлять о перспективе предательства.