Разрываясь между двумя желаниями, она хотела получить указание. Эта замечательная ясновидящая могла бы предупредить ее, если ее действия могут привести к беде, или успокоить ее, если она слишком щепетильна. Интерес Кэсси к их семье может быть главным образом финансовым, а в этом случае дела могли быть улажены.
Во время обеда Беатрис была непривычно молчалива, а в конце трапезы завладела вниманием Рафаэля Кросса.
— Пойдемте в уголок, — пригласила она. — Я хочу, чтобы вы рассказали мне о трудных положениях и о том, как из них выйти.
— Ты никогда не попадешь в трудное положение, — заверил ее отец. — Если бы я не считал, что Мак и Дон справляются со своей работой, я бы их уволил.
— Но я могу оказаться без охраны, когда все будет зависеть только от меня самой. Я хочу быть готовой к этому.
Рафаэль Кросс снисходительно рассмеялся.
— Боюсь, она помнит мои гангстерские байки, — сказал он. — Что ж, Беатрис, самое важное — никогда не выдавать себя. Независимо от того, что происходит, не выказывайте никакого удивления. Это даст вам жизненно необходимое время, чтобы подумать над следующим шагом — и озадачит вашего противника, потому что это неожиданно.
— Как именно? — поинтересовалась Беатрис с характерной для нее скрупулезностью.
— Как? Я приведу вам пример. Предположим, что когда мы были вместе, я направил на вас револьвер. Если вы закричите или пуститесь бежать, мне придется вас застрелить — инстинктивное действие, знаете ли. Но если вы останетесь на месте и улыбнетесь мне, вы заставите меня теряться в догадках.
— О чем?
— Ну, я мог бы подумать: «Она не испугана. Почему? Она знает о чем-то, чего не знаю я?» И в то время, пока я пытался бы выяснить, что это может быть, у вас был бы шанс спланировать свой следующий шаг… Все сводится к этому: никогда не позволяйте застигнуть себя врасплох.
— Я смогла бы это сделать, — заявила Беатрис. — У меня непроницаемое лицо, как раз для игры в покер, не так ли, мама?
— Да, — с сожалением признала Кристина. — Варварская игра, но Беатрис отлично в нее играет.
— Я должен преподнести вам сюрприз и посмотреть, как вы отреагируете, — сказал Кросс.
— Ловлю вас на слове.
Желание Беатрис показать себя с лучшей стороны было основано на скромности, так как она считала, что ей требуется какое-то особое качество, чтобы приобрести интерес в глазах Виолы. Она нетерпеливо взглянула на свою компаньонку, чтобы увидеть эффект, произведенный ее бахвальством, но Виола, в отличие от остальных, не выказала восхищения.
— Надеюсь, что мой опыт не заставит Беатрис пойти туда, — сказал Кросс. — Кристина, не позволяйте ей приближаться к этой свалке. От меня до сих пор несет рыбой.
— Она не пойдет туда, — безмятежно пообещала миссис Стерлинг. — Мисс Грин будет помнить, что это запрещено.
Беатрис не стала протестовать и, взяв под руку Кросса, провела его к двери.
— Пойдемте в фойе, — сказала она.
Виола приветствовала это решение, поскольку в фойе было больше возможностей для развлечения, чем в уединенных королевских апартаментах. Сидя в углу, где она была доступна на случай, если Беатрис потребуются ее услуги, она имела возможность наблюдать за течением общественной жизни вокруг себя. Рафаэль Кросс и Беатрис сидели в нише, которую заволокло смутной дымкой, так как Кросс, жестикулируя, размахивал сигарой, чтобы пояснить свою точку зрения.
Дон, студент колледжа, тоже имел возможность наблюдать за наследницей. Он был молодым гигантом, с низко растущими вьющимися волосами и решительным подбородком.
Когда миллионер и его жена вошли в фойе, они остановились поговорить с Виолой.
— Беа устраивает шоу, чтобы отвлечь бедного старого Кросса, — с гордостью объяснил ей отец. — Должно быть, она унаследовала бескорыстие от своей матери.
— Мы собираемся выйти, но я знаю, что она будет в безопасности с вами и Доном, — заметила Кристина Стерлинг, не обратив внимания на его комплимент.
Когда она улыбнулась Виоле, та была пленена изысканной простотой ее красоты. Привыкнув рассматривать людей в качестве фотоматериала, она подмечала небольшие впадины и острые углы ее лица. На Кристине была накидка из шиншиллы, надетая поверх платья светло-голубого и лилового оттенков и мягкий воротник; они обрамляли идеальный овал ее лица и казались символом обволакивающего тепла и защиты, обеспечиваемых привилегированными обстоятельствами. Никакой сквозняк не мог навредить матери, пока она шла до своей машины, в то время как ее дочь была под охраной сразу двоих, словно карточная дама.