— Я хочу, чтобы ты выбрала сувенир, Грини, — сказала она.
Виола запротестовала, но без энтузиазма, потому что ей понравилась эта идея.
— Если ты действительно хочешь, чтобы я тебя помнила, — предложила она, — как насчет нитки культивированного жемчуга? Всякий раз, когда я носила бы его, я бы думала: «Если она и не была настоящей принцессой, то была чертовски хорошей имитацией». Господи помилуй, это первое мое ругательство за целую вечность. Но я не думаю, что теперь я могу сильно тебе навредить. Осталось слишком мало времени.
Однако когда они зашли в магазин, и Виола обнаружила, что Беатрис намеревается купить ей настоящие драгоценности, она решительно запротестовала:
— Мило с твоей стороны, принцесса, но нет, нет. Я определенно не попрошайка.
— Но я только хочу, чтобы ты помнила меня, — расплакалась Беатрис.
Так как она отказалась рассмотреть какую-либо замену, в то время как Виола отвергла драгоценности с презрением матери Гракхов[19], к разочарованию Беатрис, они ушли, ничего не купив.
— Предположим, теперь мы просто подрожим от холода, а затем вернемся домой, — предложила Виола, когда они вернулись в машину.
— Нет, я должна увидеть академию, — возразила Беатрис.
Когда они прибыли к смутно видимому в тумане викторианскому зданию, Виола попыталась отвлечь Беатрис, предложив одну затею:
— Пойдем в контору и сделаем вид, что хотим записаться как студентки. Я хочу посмотреть, помнит ли меня кто-то. Когда я была там, я постоянно меняла цвет волос — так я готовила себя к славе.
К сожалению, Беатрис посчитала, что ее обязательства, необходимые, чтобы оправдать сказанное ею, ограничиваются осмотром академии только снаружи.
— Все, я ее увидела, — заметила она. — А теперь мы отправимся посмотреть твою квартиру.
Виола не могла понять собственного нежелания посещать Померанию Хаус. Она будто предчувствовала надвигающуюся катастрофу. Она даже подумала, что ей не хватает широкой спины детектива, сидящего рядом с шофером. Хотя такси с детективом упорно следовало за ними, как идущая по следу гончая, у Виолы не было привычного чувства безопасности.
Это заставило ее осознать, что шок от убийства Эвелин Кросс вкупе с ответственностью ее работы начал истощать ее силы. Фом предупредил, чтобы она была очень осторожна ввиду того факта, что она сможет полагаться только на саму себя, если не сработает человеческий фактор. Но несмотря на это она намеренно отодвинула детектива в сторону в то самое время, когда Беатрис выказывала признаки неповиновения.
По мере того как их автомобиль добрался до темной и сравнительно уединенной площади Померания, туман стал еще более плотным и густым. Он плавал между сбросивших листья деревьев в виде спиралевидных испарений и сливался в двигающиеся столпы. В приглушенном ламповом свете центральный сад напоминал погост, а двигающиеся по нему фигуры — компанию блуждающих призраков, которые забыли точное местонахождение своих могил. Виола начала дрожать от мрачного предчувствия.
Она была не единственной, кто страдал от нервов. Для мадам Гойи вторая половина дня тянулась мучительно медленно. Она оставалась в состоянии напряженности, так как не знала, когда к ней придет Беатрис Стерлинг, но должна была быть готова к этому визиту. Она также ощущала острое оживление, связанное с перспективой заработка, так как личность наследницы не была для нее секретом.
— Моя ладонь чешется,[20] — пробормотала она. — Хороший знак.
Она мерила шагами длинную комнату, и ее высокие каблуки стучали по ворсу ковра, пока она непрерывно курила. Время от времени она подходила к двери, чтобы послушать происходящее снаружи. Было много ложных тревог — шаги на лестнице и девичий смех, когда машинистки спускались в уборную, чтобы освежиться. Каждый звук заставлял ее вперевалку спешить обратно к своему столу, чтобы принять соответствующую позу. Сидя под голубым абажуром, она сложила вместе толстые кончики пальцев и уставилась в кристалл.
Наконец Гойя занервничала, ощущая напряжение продолжительного бездействия. Ее ладони были липкими, а сердце билось от беспокойства. С тех самых пор, как она заглянула в свою утреннюю газету и прочитала об убийстве молодой блондинки, женщина находилась в состоянии сдерживаемого страха. Несмотря на то, что она была лишена финансовой честности, ее принципы не допускали преступления. На работе она обманывала дам, но не убивала их.
19
Корнелия — одна из благороднейших римлянок, жена Тиберия Семпрония Гракха, мать Тиберия и Гая Гракхов, славилась своей редкой образованностью. После смерти мужа посвятила себя воспитанию детей, отказавшись от руки Птолемея Египетского. Когда однажды ее спросили, где ее украшения, она ответила, указывая на своих сыновей: «Вот мое украшение».
20
Считается, что левая ладонь имеет отношение к деньгам, и по примете, когда она чешется, это говорит о грядущем получении прибыли.