Завернувшись в свои меха и опустив вуаль, Гойя направилась к двери на улицу. Движимая чувством, которого она не могла понять, Виола стояла и наблюдала за женщиной, пока та не пропала из виду…
Стерлинги все еще разговаривали с майором Помероем, когда Виола приблизилась к ним. Ее красноречие было отточено под ее надобности, и она оформила свою просьбу следующим образом:
— Могу ли я пройти в свою квартиру? Я хочу найти важное письмо.
Девушка заметила, что детектив поймал взгляд Стерлинга и почти незаметно кивнул.
— Хорошо, — сказал тот. — Вы не дадите мне прикурить?
Когда Виола передала Маку свои спички, он положил коробок в свой карман.
— Я выкурю сигарету внизу у пожарной лестницы, — сказал он ей. — Мне тоже требуется немного свежего воздуха.
Пряча ликование за гримасой досады, Виола поднялась наверх, шагая медленно, будто побежденная. Однако достигнув поворота лестницы, девушка поспешила наверх так быстро, как только ей позволяла травмированная лодыжка, пока не достигла номера 16. Виола надеялась, что Мак полагает ее намерением сжечь компрометирующее письмо, а затем сбежать от них. Обманутая его стратегией, теперь девушка просто пыталась сохранить лицо. Зайдя в темную комнату, Виола наощупь нашла выключатель и смогла зажечь один маленький светильник в центре потолка. Тот давал лишь слабенькое освещение в этой длинной комнате и делал ее жуткой и незнакомой на вид.
Нервно оглядевшись, Виола вспомнила, что стоит на том самом месте, где стояла Беатрис прямо перед тем, как исчезла. Рой вопросов крутился в голове девушки. Куда ушла Беатрис? Каким образом? Письмо, написанное ее рукой, казалось доказательством того, что она придумала некий чудесный способ перемещения.
При мысли о темных смеющихся глазах Беатрис в горле Виолы снова встал комок.
— Быть может, она была испорченной и несносной, — напомнила она себе, — но она была милой, бескорыстной и щедрой. Я была такой занудой, когда отказалась взять то кольцо. Я причинила ей боль… О, моя дорогая, я бы отдала жизнь, чтобы вернуть тебя.
Направляясь к рабочему столу мадам Гойи, Виола горько плакала. Вытерев слезы, она припомнила номер Алана и только потом сняла трубку.
Оператор не обратил никакого внимания на ее повторный звонок. Девушка слушала прерывистые гудки и щелчки, пока ее нетерпение не переросло в лихорадочный жар. Причиной этому было не только то, что она заставляла Стерлингов ждать (при мысли об этом она нетерпеливо постукивала пальцами) — еще больше, нежели их неудовольствия, Виола страшилась того, что ее застанут тут прежде, чем она успеет связаться с Аланом.
Когда она взглянула в другой конец большой комнаты, та снова показалась ей темной и странной на вид. Только ее центр освещался слабым свечением светильника, голубоватым, словно дневной свет, пробивающийся сквозь отверстие в потолке. Стены и пол были скрыты во мраке и, казалось, были заселены двигающимися тенями, которые будто следовали одна за другой.
Неожиданно Виола обнаружила, что ее пугает эта комната. Этот страх все усиливался, пока она не поняла, что не отваживается оставаться здесь в одиночестве. Это место было пристанищем чего-то ужасного. Несколько часов назад здесь бесследно исчезла девушка.
Виола боялась того, что здесь произошло — боялась того, что могло произойти снова. Бросив трубку, девушка бросилась к двери, а затем остановилась, уставившись перед собой с неверием и ужасом. В эту секунду она посчитала, что ее воображение сыграло с ней злую шутку.
Когда Виола взглянула на будто подернутую пеленой поверхность темного зеркала, ей показалось, что вместо своего собственного отражения она увидела лицо и фигуру Рафаэля Кросса.
Несмотря на то, что Виола узнала его, она припомнила, что не слышала звуков открывающейся двери или шагов. Обернувшись, она увидела за собой лишь пустую комнату. Если Кросс когда-то и стоял там, он растворился в воздухе.
Виола заставила себя еще раз взглянуть в зеркало… Старое стекло с сероватым налетом отражало только ее бледное лицо с испуганными глазами. В них отражался такой ужас, что девушку напугало их выражение. Ее нервы окончательно сдали, и она, словно безумная, бросилась прочь из комнаты.
Глава XXI. Мадам съезжает
Пробуждение на следующее утро было ужасным для Виолы. После нескольких часов крепкого сна она с трудом разлепила глаза и уставилась на знакомую роскошь своей комнаты. В голове у нее стучало, горло пересохло, а привкус во рту напомнил ей о последствиях случайной гулянки.