— Он несет в руках жизнь Беатрис, — сказала себе Виола.
В течение нескольких минут в ее покинутом номере отеля звонил телефон. Через некоторое время телефонистка заговорила с Фомом, который тщетно пытался связаться с Виолой.
— Ее нет в комнате. Быть может, нужно что-то ей передать?
— Да, — ответил Фом. — Немедленно, пожалуйста. Это слишком срочно, чтобы тратить время и звать ее к телефону. Запишите это сообщение и проследите за тем, чтобы она получила его как можно скорее.
Персонал отеля был особенно заинтересован в приближенных к миллионеру. Девушка записала сообщение под диктовку Фома, быстро перечитала его и вызвала слугу. Из нескольких претендентов на передачу сообщения нужной информацией обладал не по годам развитой юноша.
— Восемь-один-восемь, — повторил он. — Она только что вышла. Я догоню ее.
Ему не пришлось далеко идти, так как Виола все еще стояла и смотрела на такси. Когда оно тронулось с места, юноша в полосатой коричневой ливрее передал ей листок бумаги.
— Это только что полученное сообщение, — сказал он, затаив дыхание. — Очень срочно.
Виола в секунду прочла написанное:
«Это Фом. Р.К. — Икс. Не позволяйте ему или его шоферу что-либо передавать».
Глава XXIV. Благородство все еще существует
Виола смотрела вслед удаляющемуся такси с чувством полнейшей беспомощности. Ситуация вышла за пределы ее контроля. Попытка остановить ход событий была похожа на попытку остановить гигантский механизм, который был ей неподвластен; ее колени ослабели, а огни Пикадилли стали расплываться перед ее глазами.
Было слишком поздно… И все же, даже когда Виола примирилась со своим поражением, ее основное побуждение вспыхнуло с новой силой. Борьба за распознавание в ее спутанном сознании создавала ощущение знакомства с ситуацией, ощущение, что такое случалось с ней раньше. Внезапно Виола поняла, что знает, как действовать в этом критическом положении — ведь это было шаблонным сценарием драмы.
Придя к такому предположению, ее ум прояснился, а напряженные нервы успокоились. В то время как мимо нее со свистом проносились машины, Виола будто бы находилась в звукоизолированной комнате, работая над сценарием — размышляя над своим вопросом.
Первый шаг был элементарным — ей нужно было последовать за Бергманом. Острое зрение девушки позволило ей прочитать номер удаляющегося такси, прежде чем оно скрылось за грузовиком. Будто ведьма, бормочущая заклинание, Виола повторяла его, пока не смогла нацарапать номер в своем ежедневнике. Бросившись в сторону стоянки такси, она сунула лист под нос первому же водителю.
— Следуйте за этой машиной, — воскликнула она. — Не дайте им заметить, что мы преследуем их. Это крайне срочно.
Суровое лицо мужчины осталось бесстрастным.
— Каков ваш предел? — спросил он.
— Его нет. Не тратьте время впустую. О, поторопитесь же!
Единственным признаком того, что он услышал девушку, был флажок, опущенный неторопливым движением. Раздраженная его безразличием, Виола вытащила фунтовую банкноту из сумки.
— Это заставит вас тронуться, — сказала она.
Оплата по счету оказалась лучшим стимулом, нежели эмоции — через минуту Виола сидела в такси и неслась по следу.
Водитель проехал мимо магазинов, отелей и клубов Пикадилли до угла Гайд-парка. Тут, вместо того чтобы продолжать ехать прямо, направляясь по Грейт-Вест-роуд, он повернул в южном направлении.
Сердце Виолы быстро забилось от волнения, когда она поняла, что подозрение Алана подтверждает ее собственную версию. Он сделал вывод, что указания, данные в письме Беатрис, были уловкой, призванной скрыть реальную цель. А этой целью было позволить члену банды выступить в качестве посланника и, таким образом, завладеть алмазами.
Их уловка оказалась успешной, и теперь Бергман вез драгоценности в безопасное укрытие, где — согласно преступным правилам — Беатрис держали в плену. Сердце Виолы торжествующе забилось, когда она напомнила себе, что она героиня, и в первый раз играет ведущую роль в настоящей жизненной драме.
Пребывая в сказочном состоянии эйфории, девушка, казалось, оставалась неподвижной, пока машина продвигалась по незнакомому ей городу. Несмотря на то, что она знала каждый этап своего пути, это было не тот Лондон, который она видела, прежде чем села в такси. Она находилась в другой среде, где все окружающее было всего лишь разрисованной гипсовой оболочкой, точно воспроизведенной искусным художником.