Она

—  Так хотела думать моя мама. Ее всегда тянуло исключительно к деньгам, и замуж она вышла за богатого предпринимателя, и жила в особняке, и в действительности, похоже, для нее не существовало неразрешимых задач. А в конце концов она просто лишилась жизни, — улыбнулась я. Мне только и оставалось, что улыбаться.

—  Итак, где-нибудь через часик давай выдвигаться, — предложил Сёити.

—  Уже?! — изумилась я. — Раз уж я специально сюда приехала, так хотела сходить в онсэн... Сё-тян, а ты вообще где планируешь остановиться в Токио?

—  У тебя, — ответил он.

—  О чем ты говоришь? Не шути так, — попросила я.

—  Я ведь собираюсь протянуть руку помощи своей кузине. А здесь не справиться, если не обладать должной смелостью, так что все нормально, —успокоил Сёити.

—  Да дело ведь не в этом. Почему я должна вместе с тобой жить в тесноте? — возмутилась я.

—  Хорошо, тогда я сниму номер в отеле, — сказал Сёити.

—  Это другое дело. И мне тоже сними. Так будет веселее. Как будто у нас летние каникулы! — загорелась я.

—  Сейчас не лето. За окном осень, и зима уже на носу, — засмеялся Сёити. — А, я понял. Тебе наскучило жить в Токио. Захотелось с кем-нибудь развлечься, да?

—  Ага, я ведь обычно обитаю в Италии, и когда приезжаю в Японию, чувствую себя Урасимой Таро[5], — улыбнулась я. — К тому же, раз уж мы собираемся посетить столь жуткие места, нам просто необходима хоть какая-нибудь отдушина. Так что сними по возможности просторный и хороший номер. И пусть это будет новый отель, ладно?

—  Ты как ребенок, — заметил Сёити.

—  Ничего не поделаешь. Слишком уж быстро мне пришлось повзрослеть. Так могу я хоть сейчас вести себя как маленькая?

Мои воспоминания о том периоде жизни были фрагментарными и неточными. Вероятно, выйдя из больницы, я была внезапно выброшена во взрослую жизнь и должна была самостоятельно шаг за шагом идти вперед, решая свои проблемы. У меня не было дома, а с ненавистными родственниками я контактировала всего несколько раз по поводу наследства. Бедные дядя и его жена хоть и остались в живых, были очень напуганы и, боясь, что уже никогда в жизни не оправятся от шока, окончательно потеряли веру в себя. Думаю, потому и я начисто утратила ощущение, что могу на них положиться. То, что они ослабели, пожалуй, вполне естественно, так как мама, которой они так верили, с которой жили под одной крышей и вместе вели бизнес, сошла с ума. Изначально это были сильные люди с твердыми жизненными принципами, но мамины деньги сбили их с правильного пути.

Первым делом я отправилась к своему бойфренду в Италию. Там в целях реабилитации помогала ему по хозяйству и жила нахлебницей за его счет. Вернувшись в Японию, я зашла в гости к своему другу Мне предложили пожить в квартире, принадлежавшей его родителям. В школу я не ходила. По маминой инициативе я посещала американскую школу и поэтому хорошо говорила по-английски, а со своим бойфрендом отчаянно учила итальянский. Благодаря этому я не упала на самое дно, все делала самостоятельно, и мне пришлось рано стать взрослой. С тех пор я скитаюсь по чужим домам.

— К тому же ты мой двоюродный брат, и к тебе так просто подлизаться...

— Ну хорошо. Вижу, мало-помалу ты смекнула, что удовлетворение твоих запросов — это в конечном счете исполнение маминой воли, — сказал Сёити, улыбаясь как принц из девичьих грез.

Как хорошо, подумала я. Похоже на сон. Со мной так всегда бывает каждый раз, когда расстаюсь с человеком, когда приходится покидать какое-либо место, когда сказала что-то грубое и жестокое себе и кому-то... Я представляю, как, наверное, было бы здорово, если бы, как во сне, абсолютно все можно было выразить как есть. Если бы ощущение времени было бы как во сне и все всегда были добрыми. На самом деле разве не этого люди всегда хотят друг от друга?

Вероятно, из-за сходства характеров мне было очень легко с Сёити. Возможно, и ему со мной тоже. Могло показаться, что мы стараемся быть образцовыми друг для друга.

Я почти не помнила эту клинику, но, очутившись перед ее воротами, словно оцепенела. Территорию окружал высокий, словно стена замка, забор. Увидав в глубине густой рощи еле заметную зеленую крышу я ощутила некоторое замешательство — удивилась тому, что во мне все еще существовали искры некоторого простодушия и деликатности. Эти черты должны были остаться далеко в прошлом. Однако, хотя тетя и переживала по этому поводу, ничего не поделаешь теперь.

Я впервые об этом подумала.

Как ни странно, у меня совершенно не воскресало никаких воспоминаний о моем присутствии здесь.

По всей вероятности, пациенты могут гулять только во внутреннем дворике, который не виден снаружи. И, видимо, люди из окрестностей попросту не могут заметить никого, кроме сотрудников клиники. Скорее всего внутренний дворик довольно просторный и очень ухоженный, и поэтому у пациентов не возникает чувства закрытости и изолированности. На территории росли большие деревья мимозы и много реликтовых гинкго. Я едва помнила подобные пейзажи этого времени года, когда начинает пахнуть плодами гинкго.

Прося о встрече, Сёити сообщил имена наших мам, поинтересовался, есть ли еще кто-нибудь из персонала, кто работал тогда, и сказал, что хотел бы увидеться и послушать воспоминания о маме. Наверное, такой человек нашелся, и Сёити легко заручился согласием.

Сёити нажал на кнопку звонка сбоку большой деревянной двери, и ее открыл молодой человек, одетый в форму медбрата. Мне известно только одно место, где очевидно, что статус пациента играет не последнюю роль. Интересно, сколько в мире подобных клиник, рассчитанных на чокнутых богачей. Не знаю, но, наверное, много. Видимо, спрос на них большой, и количество постепенно растет. Эдакая современная тюрьма для душевнобольных.

Молодого человека я прежде не встречала. Наверное, штат клиники уже почти целиком сменился. Знакомым мне показался только длинный коридор, покрытый линолеумом. На всех окнах здания виднелись ненавязчивого узора решетки. Однако, несомненно, истинное назначение их состояло в том, что это не просто элементы декора из металла, а все-таки решетки, что в здании практически нет зеркал, что ворота и двери в доме, где содержатся люди, не способные жить с другими людьми, снабжены электрическими замками. Я постепенно вспоминала, что здесь находились разные вещи, указывающие, что это не просто больница.

Я слышала, что в здании по соседству с главным корпусом содержатся сравнительно легкие пациенты, то есть люди, жизни которых ничто не угрожает, и те, кто находится на реабилитации и лечении от алкогольной и наркотической зависимости.

Мы не прошли в глубь заведения, так как от входа нас сразу же проводили в просторную приемную. Ощущение от сидения на кожаном диване показалось мне чем-то знакомым, но, подумав, что это просто мое воображение, я пожала плечами. Меня не покидали тяжелые мысли о том, приходилось ли мне прежде сидеть здесь или нет. Сомнения комом подкатывали к горлу.

Наверное, как я и предполагала, мне действительно довелось быть здесь некоторое время. Или же то, что я слышала от мамы, смешалось в моем сознании с действительностью? Или просто мама брала меня с собой сюда, когда встречалась с директором клиники?

Воспоминания были очень туманными, но, несмотря на испуг, я пыталась что-нибудь припомнить. Однако, как ни старалась, вспомнить ничего не могла. Должно быть, это последствия травмы. Все ли со мной нормально, если я прожила до сих пор вот так, без памяти? Я пребывала в полном замешательстве.

Ненавижу чувствовать себя беспомощной. Ну и ладно. Мне ведь это особо не мешает, сразу же заключила я. Сейчас я вместе с Сёити, а он, похоже, помнит обо всех важных вещах. Если даже я что-нибудь забуду, с ним этого наверняка не случится.

Пока я думала обо всем этом, перед нами возникла девушка, наверное администратор, и подала нам черный чай в белых чашках. К чаю прилагалось немного первоклассного печенья.

Сёити очень внимательно изучал здание.

Еще бы... Здесь тетя провела какую то часть своей юности и в саду внутреннего дворика грезила о внешнем мире. Это место хорошо оснащено и весьма недешево, но совершенно не подходило той сильной женщине, какую мы знали. Сёити просто не мог поверить в то, что ее содержали здесь. Я была с ним согласна.