Семеро падаванов-неудачников, однако, не участвовали в веселье. Они смотрели на резвившихся на мелководье юнлингов и чувствовали лишь могильный холод.
— Почему никто ничего не помнит? — растерянно проговорил Кейд.
— Я бы задал вопрос по-другому, — мрачно сказал Мейс, сложив руки на груди. — Почему мы ничего не забыли?
Джун и Меверит одновременно повернулись к Бенни, и тот отшатнулся, неловко поправляя окуляры на огромном носу.
— Чего?
— Голок’гон, — хмуро озвучил их догадку Виллард. — Что бы ни стерло память всем остальным, оно нас пропустило, потому что мы скрывали свое присутствие в Силе.
Бенни задумчиво посмотрел на беззаботных маленьких джедайчиков, которые даже не представляли, какая опасность им грозила. Сам Бенни тоже был не в курсе, что неизвестная сущность собиралась делать с таким количеством чувствительных к Силе сразу, но у него при одном воспоминании об истерзанном тельце сестренки Вилларда тряслись поджилки. Найдя взглядом Риту-Мей, которая плескалась в воде, крича на одном из диалектов дальних рубежей, что она богата, богата! — Бенни решительно нахмурился и поджал губы.
— Стащу-ка я у магистра еще пару голокронов, на всякий случай.
***
Тихо, как голодный лот-кот, Бенни прокрался в хижину Люка. Дядя, на его скромный взгляд, был немного странный. Хан Соло собирал все, что ему попадалось под руку (или тырил, как небезосновательно подозревал Бен: папа был типичным криминальным элементом, пусть и героем Восстания); да и гардероб и цацки последней принцессы потерянного Альдераана занимали немалую часть их (весьма просторных) семейных апартаментов на Чандриле. Бенни тоже, глядя на родителей, захламлял свое жилое пространство чем ни попадя со словами «вдруг пригодится».
Люк, по сравнению с остальной семьей, жил как аскет. Если не брать его коллекцию голокронов, мечей и прочего джедайского (и не только) добра, добытого у Граккуса Хатта и из подвалов замка Дарта Вейдера, вся его жизнь умещалась в походный чемодан на пятнадцать килограмм. Плащ: одна штука. Пустынный костюм на запах: две штуки. Летный комбинезон: одна штука. Инструменты: один набор.
Бенни знал, что Люк улетел с Татуина практически с голым задом, и те немногие шмотки на смену, что у него были, пока он мотался с Альянсом по всей галактике, ему одолжил папа (пришлось подшивать, не мог же Люк просто взять и заявиться в корусантский бутик). Но знать и понимать — не одно и то же. Бенни не представлял, что это такое: не иметь своего угла и постоянно мотаться по космосу в одном только крестокрыле, в который едва ли вмещался тот самый чемодан на пятнадцать килограмм.
Хижина выглядела пустой и почти необжитой, и единственным, что притягивало глаз, был стеллаж с джедайским добром, в котором сверкали боками голокроны.
Бенни отключил силовое поле, поставил на место давешнюю пирамидку и осмотрел коллекцию. Чего дядя не хватится? Пара пыльных голокронов во втором ряду выглядела многообещающе, и Бенни аккуратно уложил их в поясную сумку.
Сначала у Бенни по спине пробежали мурашки, и волосы встали дыбом. Затем его пробрал мороз, словно стояло не лето, а самая суровая чандрильская зима. И за секунду до того, как услышать скрипучий, визгливый, смешной голос, он схватил с полки боевой световой меч: было у него подозрение, что тренировочный, висевший у него на поясе, окажется бесполезным.
— Здравствуй, Бенни, врушка-болтушка!
Лезвие было голубым; от меча несло чувством бесконечного удивления и предательства — должно быть, бывшего владельца убили клоны после приказа шестьдесят шесть. Меч скромно, безмолвно предложил Бену одноручный стиль, и он поставил лезвие вертикально, перед лицом, окидывая взглядом хижину в поисках источника голоса.
Снова зажужжало силовое поле на стеллаже, и в зеркале над раковиной, прямо у входа в хижину, что-то мелькнуло. Бенни показался какой-то экзот, но он не был уверен: под этим углом, через его толстенные очки, ему могло примерещиться что угодно.
— Где ты прячешься? — сипло крикнул Бенни.
— Моя прятаться? Моя не прятаться. Пиу-пиу, Бенни, это твоя любить прятки в поле! — проскрипел голос, и в этот раз Бен точно видел экзота, в окне.
Он коверкал слова, он плевался, у него была вытянутая морда. Гунган.
— Это ты убил Риджи Рэксам? — рявкнул Бенни, пытаясь заставить свой голос перестать дрожать.
Это был не простой гунган. Он прятался в тенях, он подслушивал в водостоке, он поджидал в шкафу и под кроватью. Но Бенни был джедаем, один взмах мечом, и этой неведомой хтони будет очень плохо. Он выдохнул, пробормотав «нет эмоций, есть покой», и чужеродный страх покинул тело.
Гунган довольно захохотал из стен, и Бенни слышал, как он расплескивает слюни.
— Риджи хотеть найти друзей, Риджи найти Джа-Джа, дружелюбного гунгана. Моя с ней очень хорошо подружиться!
Голос был смешной, как в познавательных программах для самых маленьких. Но Бенни видел перед собой оторванную голову девочки с широко распахнутыми мертвыми глазами, словно наяву, и ему было совсем не смешно. Страх снова огладил Бенни своими липкими, холодными лапами, но он упрямо сбросил его, отказываясь опускать оружие.
Меч покойного джедая-защитника одобрительно гудел.
Гунган пронзительно, весело завизжал, и Бенни в прыжке повернулся к зеркалу, где отражалась вытянутая голова, перепончатые наросты над ушами и хищные золотистые глаза.
— Я тебя не боюсь! — твердо сказал Бенни.
Между мясистых губ гунгана показались многие ряды острых зубов, но это был не оскал бессильной злобы, это была улыбка хищника, который знал: жертва от него не уйдет, но с ней можно вдоволь поиграть.
— Ты боишься не меня, — ласково поправил гунган, до странного грамматически правильно.
Бенни сделал два шага навстречу зеркалу — и двери в хижину.
— Я не боюсь ничего!
Гунган помотал головой, расплескивая слюни. Он становился более… трехмерным. Будто собирался покинуть зеркало. Что ж, Бенни готов встретить угрозу, пусть его и побила мелкая Рита-Мей.
— Ты боишься, — сверкнул золотыми глазами гунган, — очень боишься, что все узнают твой маленький секретик.
Он уплотнялся, а Бен читал джедайскую мантру, словно молитву. Смерти нет, есть только Сила, смерти нет, есть только Сила…
— Не тот секретик, что магистр — твой дядя.
Бенни сглотнул. Сущность слишком много знала.
— Не тот секретик, что падаваны-наставники теребят свои отростки на голо твоей мамы.
У Бена был лишь один секрет, который не должен был знать никто. И сущность не могла отыскать это в голонете. Эта тварь могла только залезть к нему в голову, чтобы узнать, но Бенни не чувствовал вторжения в разум, этого просто не могло быть!
— Ты боишься, что от тебя все отвернутся, когда узнают, — вкрадчиво продолжал гунган, и он склонялся к Бенни, он выходил из зеркала, хватаясь лапой за край раковины! — что мясник, от одного имени которого до сих пор дрожит галактика…
Бенни распахнул глаза, и теперь — теперь страх был настоящим, его собственным, это было плохо, очень плохо…
— …главный карающий меч императора…
Нет, нет, нет, он не мог этого знать, как хорошо, что с Бенни больше никто не пошел…
— Дарт Вейдер, владыка ситх — твой родной дедушка, — восторженно закончил гунган и вновь визгливо захохотал, мотая головой, но не отводя от Бенни своих жутких глаз.
Он знал, он все знал! Бен замер, скованный страхом, он не чувствовал меча в ладони, ему конец!.. Гунган пригнулся, готовясь к прыжку, но для Бенни время вдруг замедлилось.
Стоп. Это не конец. Страх — это не плохо. Гнев — может быть его союзником. Со страстью я получаю силу, говорили ситхи. С мощью я получаю победу, твердили они. Плевать, каким образом ты выиграл поединок, если ты выжил, говорил Люк, обучая падаванов — потому что больше хотел быть хорошим наставником, чем хорошим джедаем.