– Я бы хотел, чтобы ты позже объездила моего быка.
Она закрыла глаза, от смущения на ее щеках и ушах чувствовался жар.
– Ооох, прекрати это!
– Что. Ты была такой горячей в этом видео.
Она отвернулась, избегая его взгляда. В то время как она была непростительно горда тем колоритным видео, обогнавшим многие интернет–записи, знание, что Джан его видел, заставило ее чувствовать себя своего рода непроходимо глупой рядом с ним, знающим о Брнунеком–то и Донателло.
С каждым часом, который она с ним проводила, становились все более очевидными различия в их социальном происхождении. Он был голубой крови, с высоким уровнем образования и происходил из старой богатой семьи, в то время как она была ....
О, нет. Остановись прямо там! Пожалуйста, сучка, не надо такого дерьма. Придерживайся веселья. Никакой драмы.
В любом случае, почему имело значение то, что он был практически королевской крови, а она была одной из тех обычных американских мечтательниц, которая была немного удачливей, чем другие? Не было похоже, что они были в люблены. Здесь не было никакой связи типа Король Эдвард – Уоллис Симпсон [Прим. пер. – Уоллис Симпсон – американская светская львица; а Король Эдвард – ее третий муж, отказавшийся от трона, чтобы на ней жениться]. У них было лишь только это соглашение на одну неделю. Ни больше, ни меньше. Она снова должна была напомнить себе об этом или ступит на опасную территорию.
На самом деле время сыграть большую девочку там, где это имело значение. В течение десяти лет, она была боссом своей прибыльной карьеры, ведя переговоры со сварливыми руководителями, делающими звукозаписи и снимающими клипы, председательствующими в ее маленькой империи, которые извлекли огромную прибыль из ее имени. Она, конечно, могла справиться с недельным романом с крайне горячим парнем с сексуальным акцентом и уйти без сожалений, вооружившись новыми, ценным опытом касательно мужчин. На самом деле, со всех точек зрения это было беспроигрышным.
Она почувствовала, как его скользкие руки приняли форму нижней части ее грудей, но не совсем обхватывали их.
– Я смотрел видео, наверно, дюжину раз. – сказал он.
– Нееет!
Он чертил круги вокруг ее ареол, избегая кончиков.
– Ты была такой чертовски горячей, что мне хотелось мастурбировать прямо в студии.
Она застонала и сжала своими руками его руки, прижимая их к своей груди.
– И тогда я подумал, если это заставило меня захотеть подрочить, должно быть, существует миллион похотливых мужиков по всему миру, которые сделали то, что я хотел сделать во время просмотра твоего видео ... и я так взбесился, что хотел отменить интервью и вернуться в отель, чтобы трахать тебя до тех пор, пока мой член не был бы навсегда впечатан внутрь тебя, а твоя киска не захотела бы больше никого другого.
Ее внутренние мышцы сжались в ответ на его провокационные слова. О боже, он мог заставить ее кончить, просто разговаривая с ней таким образом. Она чувствовала, как уплотнялись ее нижние складки, расцветал ее клитор, уже настроенный на то, что будет дальше.
Теперь он мял ее груди, сминая их, сжимая их пышную полноту в своих ладонях, его пальцы пощипывали ее соски, а она сходила с ума.
Она сильнее прижалась к нему своей спиной, терлась своей задницей о его эрекцию, которая тыкалась в нее сзади, как бейсбольная бита. Его эрекция была просто эпической. Ей никогда не надоест смотреть на его твердый член, и знать, что именно она это вызвала.
Он направил ее стоять лицом к стене душа, затем засунул свой стержень между ее ног. Инстинктивно, она сжала свои бедра, чтобы удержать его там.
Ощущение такого твердого и горячего члена у губ ее киски, заставило ее тяжело дышать из–за отчаянной необходимости.
Он начал использовать ее сзади. Вся длина его члена терлась о ее щель, толкаясь прямо в ее клитор. Она мяукала, высоко выгибая свои бедра, чтобы получить его, «пилящее» движение доводило ее до безумия, кремовая мыльная пена способствовала их движениям. Он не проникал в нее, но это было так же хорошо. Так хорошо!
Он лизал ее мочку.
– Тогда я понял ... – Его руки скользнули вниз, обхватывая ее бедра, его ласки на ее теле были такими тягучими, как гипноз. – Я понял, что ты – моя. То, что я должен иметь то, о чем они лишь фантазировали.
Его пальцы сходились между ее бедер, сверху бренча на ее клиторе, пока головка его члена гладила его снизу. Огонь в ее животе полыхал, как в преисподней.
– Я сюда забрался первым... первым излил сюда свою сперму. Это моя киска. Моя! Ты слышишь меня, Сara? Я здесь ем ... Я здесь играю... Я здесь кончаю ... Я здесь живу!
Его слова, пальцы и член танцевали в совершенном тандеме в этом идеальном ритме. Он обращался с ее телом, как виртуоз, и это было изумительно невероятным, как и тогда, когда она играла песню, она просто создавала, а все музыкальные ноты идеально объединялись, сливаясь в самой красивой, восхитительной мелодии.
Давление в ее животе уступило место оргазму настолько приятному, что ее зрение размыло, а ноги подкосились. Но он был скалой позади нее, бесстрастно цеплявшейся за нее в своем владении. Она выгнулась напротив него, называя его имя, когда была потеряна во всем этом, снедаемая всем этим.
Она едва ощущала его, жестко ударяющегося позади нее, неуклонно следовавшего за своим удовольствием, но почувствовала это, когда он достиг своего пика, потому что он так крепко ее обнял, что ее кости могли бы просто сломаться.
– Dio, Валенна! Бляяяяя!
Он был вибрирующей силой в самом ее центре, его сущность тепло омыла холодные, сухие места внутри нее.
Он принес в кровать ее обмякшее тело.
– Джан…
– Хм?
– Я думаю, что я мертва.
– Это хорошая смерть? – спросил он, с нежным весельем в своем голосе.
Она издала несвойственное фырканье.
– Он еще спрашивает.
Вздохнув в апатии, она повернулась боком. Он устроил себя позади нее.
Они оба были нагими, их тела едва ли были сухими после душа, их сердцебиения лишь возвращались в нормальное состояние. Ее кости превратились в желе, она едва могла ходить.
Он устроил ее длинные волосы подальше от своего лица. Она улыбнулась, когда подумала о его неуклюжей попытке высушить их с помощью вентилятора, так как она была настолько выбившейся из сил, что не могла поднять даже палец. Она просто хотела уютно устроиться и заснуть.
– Смерть от оргазма. – сонно сказала она.
Он усмехнулся.
– Спасибо.
– Ты пока не ответил на мой вопрос.
– Какой вопрос?
– Каким видят тебя люди в твоем мире?
– Ах.
Он стал тихим.
– У меня нет энергии, чтобы прямо сейчас тебя загуглить.
Он пропал, все еще находясь позади нее. Ему потребовалось несколько минут, чтобы снова заговорить.
– В моем мире, я бескомпромиссный, требовательный, высокомерный, самостоятельный. Пресса ненавидит меня. Даже папарацци держатся подальше от меня. У меня не много друзей. Я человек, с которым трудно иметь дело, и с кем гораздо хуже жить. Я не хороший человек, в принципе.
Она переплела их пальцы. Что, черт возьми, он говорит?
– Каким–то образом, мне трудно в это поверить. – сказала она, ее голос был невнятным. Сон был небесным коконом, медленно оборачивающимся вокруг нее.
– Почему?
– Потому что, насколько я понимаю ... за очень короткое время, что я была с тобой ... со мной ты был лишь замечательным. Эпическим ... просто ... эпическим.
Джан почувствовал, что ее дыхание стало ровным. Она заснула.
То, что она сказала последним, заставило его грудь расшириться от неуловимой радости, а затем сжаться с неуловимой грустью.
Такое доверие и наивность – это было для него новым. Он слишком долго был измученным, забыл, каково это, быть оцененным женщиной без каких–либо предубеждений. Он был окружен людьми, которые знали о нем слишком много: чем он владел, что он мог бы для них сделать, что они получили бы от него.