Я решила избрать профессию медсестры и поступила в школу на улице Рейи, в Двенадцатом округе. Переехала в общежитие. Студенческая жизнь мне нравилась. Я чувствовала, как превращаюсь в настоящую женщину, живую и свободную, как становлюсь хозяйкой своей жизни. Двенадцатиметровая комната может показаться огромной, если дверь из нее открывается в жизнь.
В этом самом студенческом общежитии я познакомилась с Эльзой. Она училась на косметичку, оканчивала последний курс. Эльза, кругленькая, подвижная маленькая блондинка, была взбалмошной, остроумной и улыбчивой, порой ее веселье било через край, и это слегка утомляло. Она считала, что толстовата и простовата, поэтому старалась скрасить эти недостатки с помощью сексапильных одеяний и слишком яркого макияжа. Мне она казалась хорошенькой, очаровательной и милой. Но мужчины обращали внимание лишь на то, что она хотела показать. Она говорила, что завидует моей стройной фигуре, глазам и улыбке, и ругала за неумение этим пользоваться. Я позволяла ей хлопотать над моей внешностью, делать мне прически, наряжать и красить — но без свойственных ей излишеств.
Как и я, она хотела быть любимой, как и мне, ей вечно не везло, и это постепенно скрепило нашу дружбу. В конце концов, мы решили уехать из общежития и снять на двоих маленькую квартирку.
Первое время мы постоянно развлекались. Эльза приехала из провинции, ее манила столичная жизнь, хотелось везде побывать, все посмотреть, повеселиться на всех праздниках, познакомиться со всеми мужчинами. Она-то рассматривала эту череду приключений как восхождение к успеху, доказательство собственной неотразимости и обещание светлого будущего, а что касается меня, то каждый новый неудачный роман словно разрушал какой-то краешек мечты, лишал меня сил любить дальше.
Амандина ушла из дома спустя несколько месяцев после меня. Она познакомилась с управляющим какой-то фирмы и уехала с ним на другой конец Франции. Она звонила мне каждую субботу во второй половине дня, в одно и то же время, рассказывала о своей квартире, о работе в администрации, о том, что хочет ребенка. Затем, чтобы полней почувствовать удовлетворение от своих успехов, она принималась копаться в моей жизни, как плохой полицейский обыскивает цыганский притон — с презрительной, брезгливой иронией. Ее настырные вопросы вскрывали подноготную моих жизненных устоев: будущая работа несовместима с семейной жизнью, подружки — легкомысленные оторвы, любовники задерживаются ненадолго и вообще гнусные типы, а сама я совершенно безответственная. Мать я навещала раз в месяц. И с каждым разом она казалась мне все слабее, дряхлее и меньше ростом. И все более унылой, ведь теперь она потеряла еще и дочерей. Зато, когда я появлялась, она гораздо сильнее проявляла любовь ко мне. Нужно было уйти из дома, чтобы она наконец обратила на меня внимание.
Я попала на стажировку в отделение «Скорой помощи» больницы «Некер».
Для меня больница всегда была и до сих пор остается странным и таинственным, почти волшебным местом, где пространство опережает время, а слово «жизнь» приобретает первоначальный смысл, обнажающий ценности и приоритеты. Ритм здесь тоже иной, чем в повседневной жизни, движения более плавные, шаги мягче, звуки словно приглушенные. Каждый ощущает невероятный накал чувств, осознает, насколько высоки здесь ставки — на кону человеческая жизнь. Человеческие трагедии придают существованию смысл, сплачивают семьи, оживляют забытые чувства. Страх изгоняет все напускное и неискреннее, срывает маски, и каждый становится тем, что есть на самом деле: человеческим существом, чувствующим, насколько неуверенно горит в нем огонек жизни, насколько близко он от финальной черты. В этом наполненном мукой закрытом пространстве медицинская сестра оказывается ангелом, который перелетает от постели к постели, облегчает боль, успокаивает, утешает. Со всех кроватей за ней следят внимательные глаза, ловят каждое ее слово, ее улыбку, пытаясь прочесть в них свое будущее.
Эта власть сделала меня сильной. Впервые я ощутила себя в центре настоящей жизни, почувствовала себя важной и нужной людям. Мне нравилось облегчать боль, нравилось утешать и успокаивать. Работа захватила меня. Я выслеживала радостные проблески жизни, любящие взгляды сына на мать, мужа на жену, ласковые улыбки детей, обращенные к дрожащим от страха родителям.
Я целиком отдавалась работе, она стала моей страстью. И я забыла про любовь — то поле, на котором я никак не могла выиграть. Утратила — к большому огорчению Эльзы — интерес к развлечениям и свободное время отдавала чтению.