Дмитрий резко повернулся. Набравший было скорость внедорожник остановился ровнёхонько перед щитом. Мимо, дико сигналя, пронеслась разбитая Лада. Я смотрела на Дмитрия с той же решительностью, с которой сказала о том, что жду ребёнка. Он на меня с недоверием.
— У меня будет ребёнок. От тебя.
На лице его не дрогнул ни один мускул. Только и без того тёмные глаза потемнели сильнее. Платон притих. Возникшее напряжение было таким, что в пору ножом резать, не почувствовать его было невозможно.
Я не могла избавиться от ощущения, что Дмитрий смотрит на меня, но видит что-то известное ему одному. Сложив руки на руле, он откинулся в кресле и уставился на щит. Сбоку на нём какой-то дебил нарисовал мужские гениталии и подписал «ебал вас в рот, уроды». Возможно, сделал это тот, кто свалил отсюда незадолго до нас.
— Вряд ли это возможно, Ника, — смотря на пошлую надпись, наконец нарушил он тишину.
— Что ты имеешь в виду? Что пока тебя не было, я постелилась под половину города? – прорычала, готовая ударить его. Или расплакаться. Или выскочить из машины и пойти куда глаза глядят. Только глаза продолжали глядеть на украшающий щит «Добро пожаловать!» член.
Не удивлюсь, если к тому моменту, как администрация опомнится, сделанное тут кем-нибудь фото обойдёт весь интернет.
— Или, может, ты считаешь, что я нашла удачный способ подзаработать? – схватила его за рукав и дёрнула на себя. – Ты говори. Что ты имел в виду?! Что я не от тебя беременна или что сейчас сижу и вешаю тебе на уши лапшу? – Дёрнула сильнее.
Он смотрел на меня и молчал.
Нервы всё-таки сдали. Порывисто я отстегнула ремень, но едва коснулась ручки дверцы, Дмитрий вернул меня на место.
— Сядь, — сказал, как отрезал.
Темень из взгляда не ушла, но теперь видел он точно меня, а не призраков прошлого. Я подумала о женщине и девочке с фото, но спросить язык так и не повернулся.
— Решим то, что нужно решить сейчас, потом разберёмся с этим.
— Что значит разберёмся?
— Это значит, что если нет необходимости думать о нескольких важных вещах одновременно, делать этого я не стану. И тебе не советую.
— Получается, ребёнок всё-таки для тебя важно?
Он смерил меня таким взглядом, что я почувствовала себя тупицей. Щит проплыл мимо, мы снова оказались в проклятом городишке. Даже осуждать не хотелось того, кто оставил художество рядом с названием этого отстойника. В особенности, если ему удалось вырваться.
— Давай побыстрее заберём документы и уедем, — попросила тихо. – Увези нас отсюда.
— Увезу, — ответил он и опять посмотрел на меня, но уже совсем другим взглядом. Взглядом, от которого я впервые за долгое время почувствовала внутреннее спокойствие. Взглядом, рассеивающим пустоту.
В квартиру мы вошли вместе. Уже на подъезде к дому Платон задремал, и я попросила не будить его. Бессонная ночь не прошла даром – сама я тоже устала. Но о том, чтобы как брат безмятежно устроиться в кресле, речи не шло.
Альма лежала на краю постели. Одинокая, она выглядела кинутой и настолько грустной, что мне стало совестно. Глупо, конечно. Но я опять подумала об автобусной остановке.
— Вот она, — взяла и показала Диме. Открыла молнию.
И тут меня окатило ознобом.
— Что-то не так?
— Их нет, — шаря в прорехе. Подняла голову. – Их нет, Дим.
Он забрал у меня собаку. Секунды стало достаточно, чтобы мои слова подтвердились.
— Платон не мог взять?
— Нет? – одними губами. – Мой брат, он… — И тут меня оглушило. Я снова вскинула голову. – Не Платон. Лёня. Он… Он приходил. И…
— Поехали, — швырнув собаку на постель, Дима вышел.
Я пошла за ним, но опомнившись, вернулась. Взяла Альму и, прижав к груди вышла из комнаты, а потом уже и из квартиры, надеясь, что старший брат не успел ничего сделать. Надеясь, но в душе готовясь к худшему.
Глава 5.2
— Позвони брату, — Дима свернул на дорогу, ведущую к родительскому дому. – Узнай, где он.