— А какого цвета глаза у Ксении?
— Карие. Я подумала… ну, знаете, мои яйцеклетки не в порядке, но у мужа-то проблем нет. И он ее биологический отец, а остальное — не важно.
— Что на счет няни? Давно она у вас работает?
— Полгода, может, чуть больше. Хорошая, добрая девушка, два года опыта, мы меньше даже не рассматривали. Никаких претензий. И к Лиле очень хорошо относится, ласково разговаривает, терпеливо объясняет. Я порой не выдерживала, а она — никогда. Муж думает, она могла быть замешана, но я не верю. Она любит Лилю, такое не сыграть, тем более, столь продолжительное время.
— Могу я сфотографировать документы, связанные с Лилей?
— Зачем? — насторожилась Светлана, а я ответила пространно:
— У меня нет цели отобрать у вас дочь, напротив, я хочу вернуть ее как можно скорее.
— Ростислав не сказал, кто вы. Его помощница?
— Я — Линда, — ответила, глядя ей в глаза, — и все, что Вам нужно обо мне знать — я ищу Вашу дочь.
— Хорошо… — она вся разом поникла, опустив плечи, а я поторопила:
— Документы, пожалуйста.
— Да-да… — тут же торопливо поднялась и пошла к тому же шкафу, достав довольно объёмную папку.
Минут десять я потратила на то, чтобы сфотографировать каждую страницу, торопливо попрощалась и вышла, успев услышать фразу Вадима:
— Бессрочно и беспроцентно.
— Но… зачем Вам это? — растерялся Федотов.
— Это важно? — хмыкнул Вадим.
— Пожалуй, нет, — ответил Федотов нерешительно, но тут же поправился: — Точно нет.
Я появилась в дверях кухни и Вадим тут же поднялся:
— Я приеду завтра утром, обсудим детали.
Мы быстро обулись и вышли, я надеялась поскорее убраться подальше от Панфилова, но он догнал нас у лифтов.
— Линда, на пару слов, — сказал хмуро и потянул меня за рукав в сторону. Сопротивляться и устраивать сцены было глупо, но и разговаривать нам с ним было не о чем, так что я просто улыбнулась и сказала беззлобно:
— До завтра.
Он поморщился и отпустил мою руку, а я шагнула в лифт, который придерживал Вадим.
— Так вот что за свадьба, — протянул, когда двери закрылись.
— Не будем об этом, — ответила хмуро и он резко перевёл тему:
— Ребёнок не мой. И я пообещал кредит. Что у тебя?
— Кипа бумаг, но после твоего заявления вполне вероятно, что бесполезных. Почему не твой?
— Потому что на холодильнике ее фотография и у неё карие глаза.
— У тебя голубые, у Поповой карие — вероятность пятьдесят на пятьдесят.
— С чего ты взяла? У Поповой — голубые и не пытайся убедить меня в обратном.
— Почему? Столько лет прошло, ты помнишь всех своих женщин?
— Я помню всех своих кареглазых женщин, потому что предпочитаю голубоглазых.
— Ясно, — ответила со смешком, почувствовав неприятный укол, — она могла об этом знать и носить цветные линзы.
— Это заметно, особенно, если свой цвет кардинально отличается, — сказал недовольно, — и ты не ответила.
— Так сказала Федотова.
— Они знакомы? — продолжил допрос, а я ответила однозначно:
— Да.
— Мне казалось, мы уже прошли ту стадию, когда беседа строится в формате «вопрос-ответ». Или я что-то упустил?
— Я вот что думаю. Раз уж ты не отец и это тупой развод, то тебе нет смысла и дальше заниматься этим делом и тратить своё время. Наверняка, бесценное.
— Ты права, — ответил сухо, сопроводив кивком, — отвезти тебя туда, откуда забрал?
— Прогуляюсь, — ответила с улыбкой и он тут же ускорил шаг, следуя к своей машине.
Я хотела осесть на ближайшей лавке и изучить документы, но, во-первых, был риск снова столкнуться с Панфиловым, а во-вторых, опять пошёл мокрый снег и это было попросту неудобно. Ну, если не брать в расчёт, что тело бил озноб и почти наверняка вновь поднялась температура. Самым ближайшим спокойным местом для размышлений был салон и я зашагала туда, совершив очередную ошибку.