— Шамалов ее убил, — поморщилась в ответ, — похоже, уже довольно давно. Но спросить уже не с кого, я полагаю, — Гриша молча кивнул и слегка развёл руками, а я вздохнула: — Давайте, что ли, все на выход, — и пошла обратно в комнату, не дожидаясь, когда они выйдут. Закрыла дверь в спальню, разделась и упала на кровать без мыслей.
Утро было не добрым. На столько, на сколько вообще возможно. Я с трудом поднялась, мельком взглянув на метель за окном, помылась и поехала в салон, успев до приезда Лены пару часов посидеть за рутинной работой. Увидев мое измученное лицо, подруга сменила гнев на милость и помогла одеть роскошное платье благородного винного цвета, севшее идеально по фигуре.
— Даже добавить нечего, — удивленно похлопала она глазами, оценивающе разглядывая каждую складку на струящейся ткани юбки.
До регистрации оставалось четыре часа, я упаковала свой наряд и заспешила в торговый центр, на третьем этаже которого располагался мой любимый салон красоты. Через два с половиной часа спускалась вниз по эскалатору и через витрину увидела Вадима, вертящего головой с недовольной миной. Хохотнула и хотела двинуться дальше, но он заметил меня, а я Еву, прячущуюся за стойкой с куртками. Прошла в магазин и присела рядом с ней, спросив тихо:
— От кого мы прячемся?
— Вишня! — воскликнула радостно и обняла меня, держа в руках ту розовую собаку, что я подарила ей в больнице.
Я посмотрела за ее спину и шепнула:
— Если от Вадима, то он идёт сюда, — Ева заметалась на месте, а я встала и распахнула пальто. Она тут же прижалась к моим ногам, я прикрыла ее и не смогла сдержать улыбки, слыша, как она хихикает, стараясь делать это тихо.
Вадим бесшумно засмеялся, подходя к нам, сунул руки в карманы и спросил:
— Ты, случайно, не видела Еву?
— Нет, — ответила серьезно, — а что?
— Да вот, хожу, ищу… — ответил пространно и понизил голос, — сгоняла меня с утра за этой чертовой собакой. Забыли. И чтоб непременно сам забрал, она, видите ли, никому ее больше не доверит. Слёзы в три ручья, ревела, пока я за порог не вышел. Оборачиваюсь, стоит в окно смотрит и ухмыляется, — я прыснула, а он присел на корточки и заговорил по слогам, постепенно повышая голос: — А это чьи тут ноги?! — ухватился за них, Ева засмеялась в голос, а я распахнула пальто, умиляясь ее счастливому личику.
Вадим поднял ее на руки, а я бегло посмотрела на часы и загрустила:
— Мне пора.
— Приезжай ко мне в гости, — сказала девочка, напыжившись, — домой.
Я улыбнулась через силу, пытаясь не заплакать и не испортить мастерски нанесённый макияж, пообещала, что непременно приеду, сама в это не веря, и поспешила покинуть магазин, почти срываясь на бег. Дома неторопливо выпила кофе, повертелась возле зеркала, накинула меховой полушубок, которым меня снабдила Лена, отлично зная, что мой гардероб умещается на двух полках, взяла ключи от машины и спустилась вниз, замерев у подъезда.
Вадим успел переодеться, выглядел сокрушительно и поджидал меня у роскошной машины, сверкающей отполированными боками в лучах неожиданно выглянувшего под закат солнца. Распахнул дверь, когда я подошла ближе, и помог устроиться.
— Не ожидала, — сказала, когда он устроился за рулем, и удостоилась усмешки. Настроения это не прибавило, глаза и без того были на мокром месте, я потянулась к дверной ручке и буркнула: — Не стоило утруждаться.
— Линда, — выдохнул раздраженно, ухватив меня за руку, — к чему эти сцены?
— К чему эти жертвы? — съязвила в ответ, а он поморщился. — Ты вытащил меня из кровавой бани, я нашла твою дочь. Мы в расчёте.
— Нашла, а потом спасла. И сэкономила мне кучу бабок и нервов, так что за мной должок.
— Считай, я его простила, — сказала серьезно и попыталась высвободить руку, но он не отпустил. — Ну и кто тут сцены устраивает? — спросила со вздохом.
— Теперь — я, — ответил, скривившись, — но ты меня вынуждаешь. И я прекрасно вижу, что ты обижена, и даже знаю на что.
— Неужели? — спросила с ухмылкой.
— За лифт и за цвет глаз, — пожал плечами и отпустил руку, — и тут одно очень простое объяснение, которое я говорить не планировал. Во всяком случае, пока.
— Пока, — улыбнулась всеми зубами и потянулась к двери, а он заржал:
— Вот акула! Да погоди ты… сегодня все бабы из меня верёвки вьют, что за день… Я предпочитаю голубоглазых, потому что кажется, что с ними все понятно, — я посмотрела с недоумением, а он скривился: — У меня своя логика. Смотришь и все кристально ясно. Приятно провели время и разбежались. А у тебя не глаза, а чертова трясина. И чем сильнее пытаешься не увязнуть, тем быстрее это происходит. И в лифте я в последний раз вдохнул, но хочу свой поцелуй.