— В заднем саду. Она…
— Лучше пойди к ней. Скажи Глэдис, чтобы пока не подавала чай.
— Если не возражаешь, папа, я бы хотела…
— Иди к матери. Я хочу поговорить с этими джентльменами.
Молли покорно удалилась. Продолжая хлопать газетой по ладони, Стив прошелся по комнате, потом сел напротив нас, сдвинув брови.
— В высшей степени неприятное дело, — заявил он, махнув костлявой рукой. — Не только неприятное, но и трудное. Удивительно, что вы вообще нашли тела.
— Я тоже так думаю, сэр, — кивнул Крафт. — Учитывая здешние течения и все прочее. Но мы нашли тела и оружие — благодаря вам.
Стив еще сильнее нахмурился:
— Откровенно говоря, если бы я знал, что это за оружие, то не уверен, что передал бы его вам. Возможно, это пренебрежение гражданским долгом, но тем не менее… — Он побарабанил холеными пальцами по подлокотнику кресла. — Теперь нас всех ожидают неприятности.
— Не могли бы вы, сэр, рассказать нам что-нибудь об этом пистолете?
— Послушайте, суперинтендент. — Сухой тон Стива вызвал обычный эффект. — Надеюсь, вы не думаете, что я замешан в этой истории?
— Нет-нет, сэр! Я только…
— Очень рад это слышать. — Стив изобразил подобие улыбки. — Вы нашли тела, но, не располагая орудием преступления, по-прежнему считали бы, что это самоубийство по сговору. Только заполучив пистолет с «обратной вспышкой», вы пришли к иному мнению. По-вашему, если бы я имел какое-то отношение к убийству этих двоих, стал бы я добровольно передавать вам пистолет?
— Едва ли, — усмехнулся Крафт. — Я просто имею в виду, что вы, будучи главой местного ополчения, могли где-то видеть его раньше.
— Не припоминаю. Во всяком случае, я не могу его опознать. Вы заметили, что регистрационный номер спилен?
— Да, сэр.
— Честно говоря, суперинтендент, я сомневаюсь, что вам удастся отследить происхождение этого пистолета. Раньше, когда огнестрельное оружие и боеприпасы продавали только при предъявлении лицензии, это не составило бы труда. Но в наши дни, когда их продают почти всем желающим…
С осуждающим видом Стив соединил кончики пальцев и закрыл глаза. Я всегда считал это сознательной позой, рассчитанной на то, чтобы произвести впечатление, но Стив прибегал к ней так долго, что забыл, насколько напыщенной она выглядит.
— Я заметил, что армейские офицеры приобрели досадную привычку, — продолжал он. — Приходя в рестораны, клубы или театры, они часто снимают ремень с кобурой и оставляют его висеть в гардеробе на глазах у всех. А сейчас они носят оружие любого образца и калибра, какой им нравится…
— Вы думаете, пистолет могли украсть?
— Не знаю. Просто озвучиваю идею. — Стив повернулся к Г. М. и добавил более любезным тоном: — Полагаю, это знаменитый сэр Генри Мерривейл?
— Угу, — ответил Г. М., сосредоточенно разглядывая свой костыль.
— Рад видеть вас в своем доме, сэр Генри. Я много о вас слышал от нашего общего друга.
— Вот как? От кого же?
— От лорда Блэклока. Он мой клиент, — не без самодовольства сообщил Стив.
— Старина Блэки? — с интересом отозвался Г. М. — Как он поживает?
— Боюсь, у него нелады со здоровьем. — Стив поудобнее устроился в кресле перед разговором о сильных мира сего.
— Еще бы, — вздохнул Г. М. — Он сам не свой с тех пор, как побывал в Нью-Йорке и начал глушить виски стаканами.
— В самом деле? — после небольшой паузы осведомился Стив. — Не могу сказать, что когда-нибудь видел его… э-э… нетрезвым.
— Это благодаря его жене. — Г. М. повернулся к Крафту и мне: — Худшей стервы не найти до самого Бристольского залива, но она умудряется держать его под контролем.
Стив, казалось, жалел, что затронул эту тему.
— Похоже, лорд Блэклок вами недоволен.
— Старина Блэклок мною недоволен? Почему?
Стив улыбнулся:
— Он говорит, что приглашал вас провести часть лета в его сельском доме, а вы предпочли остановиться у этого парня… как бишь его? — Стив небрежно щелкнул пальцами, притворяясь, будто забыл фамилию Феррарса, хотя прекрасно ее помнил.
— Пола Феррарса?
— Да-да, художника.
— Не вижу, почему я не должен был у него останавливаться, — сказал Г. М. — Он пишет мой портрет. — Последовала пауза, во время которой в голове Г. М., казалось, мелькнуло ужасное подозрение. Поправив очки, он медленно обвел взглядом нашу группу, изучая каждое лицо в поисках признаков отсутствия серьезности. — Кто-нибудь из присутствующих, — с вызовом осведомился Г. М., — может назвать мне любую причину, по которой художник не может или не должен писать мой портрет?
Я мог бы назвать одну причину сугубо эстетического порядка, но счел более тактичным не упоминать о ней.
— Этот молодой парень, — продолжал Г. М., — друг моей младшей дочери. Он написал мне одно из самых оскорбительных писем, какие я когда-либо получал, а я получал их достаточно. Пол Феррарс утверждал, что у меня самая забавная физиономия из всех, какие он когда-либо видел, в том числе даже в студенческие годы в Париже, и пригласил меня сюда, дабы увековечить ее для потомства. Это было настолько оскорбительно, ребята, что я приехал из чистого любопытства.
— И остались?
— Разумеется. Должен признать, этот парень воздает мне должное. Портрет получается превосходный, и я собираюсь купить его. Он еще не вполне окончен из-за этого. — Г. М. вытянул ногу под пледом. — Я хотел позировать стоя, а мне теперь позволяют стоять только очень короткое время. — Он фыркнул и скромно добавил: — Феррарс изображает меня в виде римского сенатора.
Это подействовало даже на суперинтендента Крафта.
— В виде кого, сэр?
— Римского сенатора, — повторил Г. М С подозрением посмотрев на Крафта, он проиллюстрировал свои слова с неподражаемым достоинством, выпрямившись и перебросив через плечо край воображаемой тоги.
— Понятно, — равнодушно произнес Стив Грейндж. — Похоже, мистер Феррарс достиг некоторых успехов.
— Вы не любите его, верно?
— Боюсь, сэр Генри, я недостаточно хорошо его знаю, чтобы любить или не любить. Возможно, я слишком старомоден, но мне не по душе то, что именуют богемным образом жизни, — вот и все.
— А как вы относились к миссис Уэйнрайт?
Поднявшись с кресла, Стив подошел к окну позади фортепиано, отодвинул одну из кружевных занавесок и посмотрел на улицу. Я заметил, что по пути он бросил взгляд в зеркало на стене — подобно большинству из нас, Стиву было не чуждо некоторое тщеславие.
— Более года назад у меня с миссис Уэйнрайт произошла серьезная ссора, — ответил он. — Любой может вам это подтвердить. С тех пор мы не разговаривали. — Повернувшись от окна, Стив решительно продолжил: — Причина этой ссоры должна оставаться в секрете. Миссис Уэйнрайт просила меня о профессиональной услуге, которую я счел неэтичной. Это единственное объяснение, которое я могу вам дать. Я отговаривал Молли от визитов туда как только мог. Поймите меня — Молли сама себе хозяйка. Она зарабатывает себе на жизнь и имеет право в пределах разумного поступать по-своему. Но уэйнрайтовский образ жизни нравится мне не больше богемного. Я очень разборчив в отношении людей, которые приходят сюда повидать Молли, о чем открыто ее предупреждаю.
Я счел себя обязанным выразить протест.
— Что вы подразумеваете под «уэйнрайтовским образом жизни»? Надеюсь, не игру в бридж в субботние вечера? В конце концов, я сам в этом участвовал.
Стив улыбнулся:
— Под «уэйнрайтовским образом жизни», доктор Люк, я подразумевал саму миссис Уэйнрайт и всех ее более молодых поклонников мужского иола.
Суперинтендент кашлянул.
— В том-то и суть, сэр. Мы ищем мужчину, которого ваша дочь видела с миссис Уэйнрайт у старой каменной студии на дороге к Бейкерс-Бриджу.
Кожа на щеках и подбородке Стива напряглась, словно скулы затвердели внутри.