— Ну ты и дура, — произнесло тело, отхлебнув изрядный глоток и скривившись, — чтоб вам всю жизнь это пойло хлебать. Я про французов. Портвейна нет?
— Нет, — сказала я на автомате.
Уже какое-то время я пыталась вернуться в тело. Попробовала тихенько влезть в ухо, смотрела в глаза, стремясь слиться со взглядом, пыталась с разгону влететь в область сердца. Ничего не получалось. Я мучительно думала, что же мне делать, поэтому и ответила.
— Чё, сразу дура, — обиделась я.
— А то, — сказало моё тело, — что нельзя оставлять свой дом без хозяина, обязательно кто-нибудь заведётся. Я-то, старая, собиралась только на порожке посидеть, почувствовать вместе с тобой твоё тело, переживания, твои пляжные приключения. А тут - целый пустой дом. Чувствуй - перечувствуй от пуза. Вот сейчас я хочу тортиков. Много.
— Так это ты меня не пускаешь! — напустилась я на узурпатора. — Да как ты смеешь. Да как ты можешь!
— Как видишь, могу.
— Господи, да что же это делается! — завопила я.
— Ладно, — сказало моё тело, направляясь к бельевому шкафу, — объясняю для особо продвинутых ду… Дусь. Правильно, ты будешь зваться Дусей. Нечто среднее между душой, которой ты, несомненно, являешься и дурой, что также несомненно. Не далее, как сегодня, мы заключили договор о временном переселении душ. Ты подселяешься в моё тело, — оно застыло на секунду, как бы проверяя или прислушиваясь к чему-то, — нет, его ещё не обнаружили, но времени мало, а я заселяюсь в твоё.
— Не было, не было такого, не было!
- «Незнание закона не освобождает от ответственности» — процитировало тело. — Вспомни, как умело ты вплетала в наш разговор юридические фразы в то время, когда втюхивала мне кухонного робота. С точки зрения любого суда людей я дала добровольное согласие на его покупку. Но …, почему вы решили, что только вам можно заключать контракты по телефону? В то время, как ты расставляла ловушки для меня, я делала тоже самое для тебя. И теперь ни суд Божий, ни суд Сатаны, не найдут к чему прицепиться. Изучи внимательно стенограмму и всё увидишь.
Во время монолога она перебирала мои платья, снимая их с вешалки и откидывая ненужные на пол. В конце концов остановилась на простеньком, но очень дорогом сарафанчике и одела его на голое тело. А ничего, мне идёт. Не мне, а ей!
— Но я не знала, что ты ведьма!
— Ты позвонила мне. Более того, ты освободила помещение и потому становиться ясно, что ты приняла условия соглашения. Пожалуй, трусики и лифчик под это платье не нужны. На улице тепло, — сказала ведьма, оглядывая себя, меня!, в зеркале. — Тем более, что после поедания тортиков я собираюсь снять не менее двух мальчиков и провести с ними ночь. Было бы лучше отловить четырёх кавказцев, но в нашем договоре прописана статья о компенсации за ущерб, нанесённый телу. Денег у меня нет, а ты захочешь денег.
Я подумала, что раз есть подобные ограничения, то, очевидно, в последствии предполагается обратный обмен телами.
— А на какой срок подписано наше соглашение?
— Дуська, не тупи! — строго прикрикнула старуха, — напряги мозги! Хотя, мозгов-то у тебя сейчас и нет. Ты сама обещала приехать на месяц и меня звала в гости. Так что на месяц. Но у тебя есть маленькая проблема. Если во время нашего обмена «какому-либо телу будет нанесён ущерб, не совместимый с жизнью», обратного обмена не будет. Так что тебе надо в Норильск, тем более, что моё тело уже обнаружили и везут в реанимацию. Не бойся, у нас хорошая медицина, дня три я продержусь.
— Но я не знаю вашего тела! — вскричала я. — Как я туда доберусь и что там делать? Может быть вы сократите ваше пребывание до суток? Хрен с ним, двух мальчиков и тортик я перетерплю.
— А ты, как бы поступила?
Да я бы напрочь забыла о глупой девчонке! Этого я, конечно же, не сказала, но старуха поняла.
— Вот видишь, — назидательно сказала она. — Ты сама подставилась. Я ведь хотела провести с тобой не более трёх дней, моё тело без меня дольше не протянет. Ладно, не грусти. Сегодня я гуляю. Завтра мы летим в Норильск. Ты подселяешься в меня. А через месяц – алаверды.
Вот уж попала, так попала. Прощай, Греция. Придётся месяц сидеть в теле старой развалины. А что делать?
- Давай ка, Дуся, залезай мне в мозги на приступочку, дальше я тебя не пущу, — она постучала пальцем по виску. — Отменяй рейс на Грецию и заказывай Норильск. Я в компьютерах не разбираюсь.
***
Хр-р-р. Посыпались мелкие камешки на крышку гроба. Шлёп. Это упал ком влажной земли. Бамц. Гулко ударил кусок льда. Меня закапывают!!! Я витаю над могилой, но не очень высоко. Привязка произошла мгновенно, как только мы вместе с ведьмой в моём теле прошли в отделение реанимации. Тело старухи выгнулось дугой и сердце перестало биться. Врачи высказали соболезнование прибывшей из Москвы внучке, то есть моему телу и ушли оформлять документы. Ведьма ни слова не сказала и тоже ушла. Я ничего не поняла и бросилась вслед за ней, но не тут-то было, дальше полутора метров от покойницы уйти не получалось. Я вопила, билась в истерике, пыталась молиться. Напрасно. Ни одной молитвы я не знала. В той жизни они были не нужны. Хватало скрещённых пальчиков. Вскрытия тела не понадобилось. Тело обмыли, пока тёпленькое, переодели в строгий серый костюм. Администрация города подогнала шикарный тёмно-бордовый гроб. Бабулька, оказывается, занимала видные посты, так что на похороны прибыла их делегация. С венком.