Пока Шило, хлопая глазами, переваривал сказанное, Маш снова переключилась на Полину:
– Тебе самой нравится то, что ты делаешь?
Ее тошнит от собственной колонки в журнале, содержание которого ничуть не лучше, чем сюжет сериала «Рябинушка, на тебя уповаю». И от трех других колонок в трех других журналах сходной студенистой направленности. Но Маш знать об этом вовсе не обязательно.
– То, что я делаю, нравится читателям. А это весомый аргумент, ты не находишь?
– Я нахожу, что ты та еще прохиндейка. А твои работодатели – негодяи.
– Вот как? Ты с ними знакома?
– Кое с кем очень похожим. Из того же медийного отстойника.
– Не ссорьтесь, девочки! – Миш молитвенно сложил руки на груди. – Мы не виделись тысячу лет, так стоит ли начинать встречу со склоки?
– Где я могу расположиться? – холодно сказала Полина.
– Э-э… Там же, где жила в свой последний приезд.
– Мы так решили с самого начала, – добавил Шило. – Каждый будет жить в той комнате, которую занимал в детстве. Если ты не против, конечно. Но если башня тебе не подходит… Есть еще комната… Асты. Она не занята.
– Башня вполне меня устроит. Кто-то еще не успел добраться или я – последняя в списке?
– Ждем Сережу. А так – все в сборе.
Все – это МашМиш, Ростик и Шило. А еще – Аля, Тата и Гулька. И, конечно же, Лёка – местный житель. Если память не изменяет Полине, малыши занимали одну комнату. Но теперь они выросли, и комната наверняка стала тесноватой для троих. Логично предположить, что кандидатом на выбывание оказался Гулька. Или Тата, ведь брат с сестрой могут расположиться в одном пространстве без особых неудобств. Как и две молодые девушки.
– А наши бывшие малыши? – поинтересовалась Полина у Шила. – Так и живут табором в детской?
– Не совсем. Первую ночь Татка провела в Астиной комнате. Но что-то ей там не понравилось.
– Что именно?
– Она не говорит.
– Она идиотка!
Маш, застывшая в кухонном проеме, произнесла это так громко и с таким презрением в голосе, что все вздрогнули и обернулись к ней. Бутылка коньяка в правой руке, низкий бокал в левой, по вискам струится пот, тушь с ресниц осыпалась на щеки. Еще минуту назад с Маш все было в порядке, но теперь… Она пьянеет на глазах.
– Не слушайте ее, – Миш попытался заслонить сестру.
– А ты не затыкай мне рот!
– Наверное, вам лучше подняться к себе, – посоветовал Шило.
– Поганые менты мне не указчики. Я сама знаю, что делать. Я привыкла называть вещи своими именами, и стоять у меня на пути не советую.
– Иначе?
Маш легко отстранила брата, нетвердой походкой подошла к Шилу, сидевшему на нижних ступеньках лестницы, и прислонила к его лбу указательный палец:
– Иначе – бэнг-бэнг-бэнг! – хихикнула она.
Шило дернулся и попытался отвести палец Маш, – это вышло неуклюже, как если бы перст судьбы ткнул не в молодого мужчину атлетического телосложения, а в маленького мальчика. На секунду Полине даже показалось, что на ступеньках и сидит восьмилетний Шило, в майке-«рябчике», со сбитыми локтями и коленями и царапиной на щеке. Выходит, бэнг-бэнг-бэнг пугал не только Белку, есть и другие жертвы! И не только среди людей – гостиная тоже пришла в движение. Поблекшие обои вновь обрели яркость, из вещей ушли дряхлость и тлен, а литографии на стенах чудесным образом очистились – как будто кто-то невидимый стер пыль со стекла. Как будто Маш своим бэнг-бэнг-бэнг разбудила дух этого дома и вызвала к жизни прошлое.
Вот только какое именно? Чье?
Наваждение длилось недолго, очнувшись на несколько мгновений, дом снова погрузился в спячку, но теперь Полина была абсолютно уверена: спячка продлится недолго, летаргический сон подходит к концу.
– Ты напилась, – Шило, вновь ставший взрослым, брезгливо поморщился.
– Что поделать. Смотреть на этот склеп трезвыми глазами не получается.
– Тогда уезжай.
– И не подумаю. Разве ты забыл, зачем мы здесь? Слетелись, как воронье, делить наследство. Каждый, поди, думает, что ему обломится кусок пожирнее. Понятное дело, старая грымза никого из нас не жаловала, кроме пары любимчиков, но вдруг…
– Не стоит так говорить, Маш…
– Неужели? Кто это печется о памяти покойной? Видимо, тот самый внучок, который навещал ее каждый год. Посылал ей денежные переводы, ежедневно справлялся о здоровье, – Маш крупными глотками влила в себя содержимое бокала и снова наполнила его.
– Она ни в чем не нуждалась. Ты же знаешь. И… за ней было кому присмотреть.