— Нравится? — спросил за спиной незнакомый мужской голос, кажется, насмешливый.
Майя оглянулась. Первое, что увидела, — орехового цвета глаза, в которых застряли смешинки, незнакомец поджал губы, явно сдерживая улыбку. Майя не была расположена к разговорам о великом и прекрасном, художник ее сильно утомил, но из вежливости спросила:
— А вам?
— К сожалению, я не дорос до современных шедевров.
— Вот и я не доросла, — вздохнула Майя. — Тут главное, живописец дорос до глубокого понимания самого себя, остальное — не важно.
— Майя! — подошла к ним Галина и вдруг изумилась, даже брови подняла, обычно ее мимика остается в мертвецком покое, иначе морщины предадут возраст. — Боря?! Боже, тебя-то сюда каким ветром занесло?
— Мимо проходил, смотрю — вы заходите сюда, решил поздороваться, — ответил он.
— Майя, знакомься, это Борис, бывший мой сосед, знаю этого мальчика с его сопливого детства, — представила Галина подруге молодого человека. — Он тоже гений, только в электронике.
— О, два гения в один день для меня многовато, — пожимая руку молодому человеку, сказала Майя.
— Майка, ты взяла интервью у моего протеже? — спросила Галина.
— Я отмучилась, — завелась Майя, иногда она бывает импульсивной, правда, редко. — Скажи, ты серьезно считаешь это (указала пальцем на картину) талантливой живописью?
— Не маши руками, дорогая, будь выдержанной, — осталась спокойной Галина. — И снисходительной. За интервью неплохо заплатят спонсоры, ты принесешь доход в радиоцентр, тем самым повысишь свою значимость, а молодое дарование получит небольшое признание. Надо дать ему шанс. И потом, если ты не принимаешь этот свободный жанр, не значит, что он не доступен другим. — Она приблизилась к полотну и восхитилась: — Изумительные краски. Прекрасное чувство цвета… полутона…
— Не люблю врать, — фыркнула Майя.
— Ну, так учись, — посоветовала Галина. — Пригодится.
О, да! Действительно пригодилось. Умению врать Майя специально не обучалась, эта функция заложена внутри с рождения и только ждет удобного случая, чтобы развернуться во всем богатстве своих возможностей.
— Галина Сергеевна, мы с Майей посмотрим выставку? — спросил Борис, выручая журналистку, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке.
— Не называй меня в подобных местах по отчеству, изверг, — небрежно и беззлобно бросила через плечо Галина. — Отчество прибавляет мне сразу лет сто. Идите, конечно, просвещайтесь.
Борис и Майя воспользовались разрешением и перешли в другой зал, кишевший гениями, от которых кружилась голова. Походили, посмотрели, прислушались к отзывам. Майя призналась, что чувствует себя здесь как ученица пятого класса в академии наук, Борис тут же предложил:
— А давайте удерем?
— Куда? — Майя вовсе не собиралась «удирать» с ним.
— Тут рядом кафе… пообедаем, кофе… м-м?
Она хотела сказать традиционное «нет», но, взглянув в его глаза, из которых лилась магическая энергия, проникая в Майю и попутно отключая все предохранители от необдуманных поступков… естественно, согласилась. Точнее, она тут ни при чем, в ней родилось другое существо, которое покорно поплелось за Борисом.
Кафе сейчас ничем не отличаются от ресторанов, именно в такое место и привел ее Борис. Во всех углах раскидистые растения, стены оформлены под старинную кирпичную кладку, как и потолок. Лампы по стенам висели точь-в-точь времен революции, со стеклянными колбами, но, конечно, это уже электрический вариант. У окна Майя отказалась сесть за столик, не хотела, чтобы ее увидели случайные знакомые в компании молодого мужчины. Выбрали столик на двоих в уголке, их неплохо маскировали экзотические пальмы, раскинувшие свои резные листья. Можно было расслабиться.
Столько тем нашлось, что проговорили часа три, Майя понимала: надо поблагодарить за кофе с пирожным, встать и бежать, бежать, бежать… Вместо этого она смотрела в ореховую глубину глаз, отсвечивающую желтоватыми бликами, на высокий лоб, слегка впалые щеки, на резко очерченные губы, произносившие слова… А еще слушала бархатный голос и млела, как последняя дура, у которой мозгов отродясь не было. А Борис говорил, говорил и вдруг: