Вслед за Гейтсом я поднялась по лестнице, пошатываясь от головокружения. Мы вывалились в коридор. Гейтс тихо затворил за нами дверь.
Мы привалились к стене, пытаясь отдышаться. Я утерла пот со лба тыльной стороной ладони.
— Мой папа… — с трудом выдавила я. — Он… он робот.
— Это не может быть твой папа, — сказал Гейтс. — Ну это же бред. Чертовщина какая-то.
Я закатила глаза:
— Чертовщина? Ты так думаешь?
— Нам надо составить план, — проговорил Гейтс, по-прежнему тяжело дыша. — Придумать что-нибудь.
— Почему ты не дал мне их окликнуть? — спросила я. — Почему не дал сказать, что мы их видим?
— Потому что мы не знаем, на что они способны, — ответил Гейтс. — Что они могут нам сделать, как ты думаешь? Если бы мы сказали, что знаем их секрет… как бы они поступили?
— Они же мои родители! — закричала я. — Они…
Гейтс покачал головой.
— Нет, они не твои родители. Твой папа — не твой папа. Он робот. А твоя мама…
— Вот про маму пока ничего не ясно, — перебила я. От страха меня всю трясло. — Что ты говоришь, Гейтс? Хочешь сказать, что они могут быть опасны? Что нам не сдобровать, если они поймут, что мы знаем их тайну?
Он пожал плечами.
— Без понятия. Я не знаю. Я ничего не знаю, Ливи. Знаю только, что мне очень страшно. До сих пор перед глазами провода эти…
— Надо кому-нибудь рассказать, — решила я. — Одни мы не справимся. Надо рассказать кому-то, кому мы можем доверять.
Гейтс нахмурился.
— Но… кому?
Тут с кухни донесся дребезг, заставивший нас подскочить. Я услышала, как миссис Бернард пробормотала:
— О Господи.
— Миссис Бернард! — прошептала я. — Можно ей рассказать. Она с пяти лет меня нянчила. Уверена, ей можно доверять.
Гейтс надолго задумался.
— А может, она уже в курсе, — сказал он. — Может, она знает правду о твоем папе.
— Вот пускай и расскажет, — ответила я. — Она самый порядочный человек из всех, кого я знаю. Как-то ей попался на дороге полтинник, так она весь квартал обошла, пока не отыскала владельца.
Мы направились на кухню.
— Как думаешь, она поверит? — спросил Гейтс.
Я пожала плечами.
— Выбирать не приходится. Попытка не пытка.
Я вошла в кухню — и вскрикнула.
Миссис Бернард скорчилась на полу, а перед ней расползалась огромная кровавая лужа.
— О нет! — закричала я. Мои ноги ослабели и колени начали подгибаться.
Миссис Бернард подняла голову.
— Не волнуйтесь, — сказала она. — Я кокнула бутылку кетчупа. Небольшой беспорядок.
Тут я увидела рассыпанные на полу осколки. Стоя на четвереньках, миссис Бернард собирала томатную лужу рулоном бумажных полотенец.
— У вас все хорошо? — спросила она, немного помолчав. — Что ты так закричала, Ливи?
— Я… я подумала… — начала я.
— Мы подумали, что это кровь, — докончил за меня Гейтс.
Миссис Бернард подтерла остатки кетчупа и поднялась на ноги.
— Кровь? Господь с тобою! И как вам такое в голову взбрело? Почему вы такие бледные и дрожащие?
Мое дыхание понемногу стало приходить в норму.
— Можно с вами поговорить? — спросила я.
Она бросила пропитанные кетчупом полотенца в мусорное ведро под раковиной.
— Поговорить? Хорошо. Только сперва я должна пропылесосить.
Мы с Гейтсом терпеливо ждали, глядя, как она сто раз пылесосит одно и то же место. Какая она все-таки невыносимая чистюля!
Наконец, мы подвели миссис Бернард к кухонной стойке и втроем уселись на высокие стулья.
— Так чем я могу помочь? — спросила она. — В чем проблема?
— Проблема в папе, — сказала я. — Он не мой папа. Он робот.
Миссис Бернард поднесла ладонь к уху:
— Что-что? Кажется, я ослышалась.
— Робот, — вмешался Гейтс. — Мы с Ливи спустились в лабораторию в подвале. И увидели ее родителей. И…
— И мой папа — робот, — подхватила я. — У него была шея вскрыта, и мы видели все эти проводки, торчащие у него изнутри.
— Он сидел в кресле, — продолжал Гейтс. — А ее мама пыталась распутать эти провода, которые из него торчали.
Миссис Бернард моргнула и закаменела лицом. Оно стало совершенно непроницаемым. На нем нельзя было ничего прочесть.
— Пожалуйста, только не поднимайте нас на смех, — попросила я. — Мы не шутим, ничего такого. Мы это видели. Так что не смейтесь, пожалуйста.
Она погладила меня по руке.
— Я не буду смеяться, — промолвила она, посмотрев мне в глаза. — Обещаю. Смеяться не буду.