— Привет, — выдохнула она, подбегая ко мне.
— Здрасте, — ответила я, не сумев скрыть удивления. Роза никогда раньше не искала моей компании.
— Я просто хотела сказать, как мне жаль, — проговорила она, смахнув волосы с плеча своего голубого шелкового жакета.
Я вытаращилась на нее:
— Жаль?
Она кивнула:
— Жаль, что так вышло с твоим роботом.
Она что, серьезно? Я же видела, как она лыбилась, когда тренер Тиг сказал, что Франсин в соревновании не участвует.
— Непохоже, что тебе жаль, — вырвалось у меня.
Ее щеки еще сильнее порозовели.
— Я думала над этим. Много думала. Вы с Гейтсом так трудились над этой… штуковиной. Я знаю, вы очень старались.
— Хорошо, — сказала я, остановившись на углу Кленового проспекта. — Извинения приняты.
— Серьезно, я бы хотела вам помочь, — сказала Роза.
— Да ладно?
Она опять кивнула. Ее круглые голубые глаза блеснули. Она полезла в рюкзак.
— Я подумала, вы с Гейтсом могли бы ею воспользоваться. — Она вытащила какую-то книгу в ярко-желтой мягкой обложке и сунула мне в руку. — Авось пригодится.
Я перевернула книжку и прочла название: «Робототехника для чайников».
— Серьезно?
— Может, это кажется шуткой, — сказала Роза. — Но там есть несколько неплохих идей для проекта.
Она-то прекрасно знала, что это шутка. Злая шутка. Но умудрялась сохранять серьезное лицо и невинный вид. Будто действительно хотела помочь.
Вообще-то я человек не жестокий. Но уже второй раз за день мне захотелось ее придушить.
— Ого, спасибо, — сказала я, засовывая книжку в рюкзак. — Гейтсу понравится.
Роза была заметно разочарована. Она, наверное, ожидала куда более бурной реакции. Небось рассчитывала, что я озверею. Или разревусь. Или порву в клочья дурацкую книжонку.
— До завтра, — бросила она, отвернулась и побежала прочь.
«Ну что за человек, — подумала я. — Я же ничего ей не сделала. Можно подумать, вредность заложена ей в программу».
Ужин проходил в тишине. Мама с папой, казалось, погружены в собственные мысли. Они почти не разговаривали. Обычно они расспрашивают, как прошел мой день в школе. Но сегодня вопросов не было. Только «передай фасоль» да «можно еще макарон?»
— А у нас было собрание робототехников, — сообщила я, чтобы только нарушить неловкое молчание. — Есть пара хороших роботов, чтобы выставить против Свенсонов.
Мама бросила на меня сочувственный взгляд:
— Жаль, что так вышло с твоим роботом, Ливи. Знаю, ты усердно работала…
— Угу, — буркнула я. — Ну ладно, мы облажались. — А потом рассказала про Розу. — Она дала мне книжку под названием «Робототехника для чайников».
Мама засмеялась. А папа — нет.
— Это шутка такая? — спросил он.
— Э-э… да.
— Я не прочь взглянуть на эту книжку, — заметил папа. — Интересно, кто написал. Может, кто-то из моих знакомых.
— Ради тебя я, так уж и быть, достану ее из мусорки, — ответила я.
После ужина мы с папой стали мыть посуду. Как бы ни были технически подкованы мои родители, они до сих пор не обзавелись сушилкой. Папа моет, я вытираю. Мы никогда не меняемся обязанностями.
Между делом мы обычно болтаем о музыке. Обсуждаем любимые песни. Даже немного поем друг другу. Папе по душе волосатые рокеры восьмидесятых и хэви-метал. Он постоянно убеждает меня, что они лучше тех, кого слушаю я.
А сегодня мы почему-то не разговаривали. Какое-то напряжение повисло в доме. Родители были мрачные и притихшие. Я не понимала, почему.
Папа сполоснул большой разделочный нож и протянул мне. Я попыталась взяться за ручку, но та была скользкой. Она стала выскальзывать у меня из руки. Я попыталась перехватить ее.
Но нож все равно упал, раскроив папе тыльную сторону ладони.
— О нет! Прости! — вскричала я.
Папа протирал тарелку мокрой губкой. Как будто ничего не заметил.
Я не сводила глаз с его руки. Лезвие прочертило на коже двухдюймовый разрез. А папа все равно ничего не замечал.
— Эй, пап?.. — начала я.
Он протянул мне тарелку.
— Пап? Твоя рука! — Я взяла его за руку и подняла так, чтобы он заметил. И только тогда поняла, что рана совсем не кровоточит. Порез был явно очень глубокий. Но никакой крови на коже не выступило.
— Папа?
Он наконец опустил взгляд.
— У тебя рука порезана, — сказала я. — Но она не кровоточит.
Кивнув, он поднял порезанную руку, чтобы рассмотреть получше.