Перед тем, как она заговорила?..
Да. Франсин говорила. Повторяла одни и те же слова: «Слушай меня».
А вдруг она пыталась что-то мне рассказать? Не выскочи родители, может, я бы получила так необходимые мне ответы?
Но теперь все, поезд ушел. Папа подхватил Франсин подмышку и понес вниз. Я знала, что он водворит ее обратно в подвал. В Запретную Зону.
Но запреты меня больше не волновали. Я должна была узнать правду.
А значит, надо спуститься в их драгоценную лабораторию и поговорить с Франсин — узнать, что она так хотела мне поведать.
Шанс представился уже на следующий день, после уроков. Дома никого не было. Настало время получить ответы.
Я заставила Гейтса пойти со мной. Ему не больно хотелось снова спускаться в лабораторию. Вся эта история с роботами пугала его не на шутку.
— Я уже по ночам не сплю, — сетовал он по дороге из школы. — Всякая гадость снится, прямо как тебе. Жуткие кошмары. Я хочу просто забыть о Франсин и о том, что мы видели у тебя в подвале.
— А правду узнать ты не хочешь? — спросила я.
Он покачал головой:
— Меньше знаешь — крепче спишь.
Ну и ладно. Теперь мы оба спим не слишком крепко. Оба растеряны и напуганы.
Каким образом Франсин собрала себя заново? Как ей удалось подняться по лестнице к моей комнате? Почему Франсин твердила «Слушай меня»?
— Честное слово, мне кажется, что она пыталась меня предупредить, — сказала я Гейтсу. Мы подходили по дорожке к дому.
— Это бред, — возразил он.
— А что по-твоему не бред? — огрызнулась я. — С тех пор, как мы смастерили Франсин, наша жизнь — сплошной бред.
— Ну так пускай остается в подвале, — пробормотал он. — Давай сделаем вид, будто ничего не было.
— Я сделаю вид, что этого не слышала, — проворчала я, открывая дверь кухни. — Не могу поверить, что ты такой трус.
— Это я-то трус? — Похоже, мои слова сильно его задели.
Невымытые тарелки так и стояли на столе с завтрака. К сковородке на плите присохли комки яичницы.
— Где же миссис Бернард? — удивилась я. — Она всегда убирает со стола.
— Есть печенье «Поп-Тартс»? — спросил Гейтс. — А то я проголодался. У твоих родителей не завалялось «Поп-Тартс» в буфете?
— Забудь про «Поп-Тартс», — отрезала я, скинув на пол рюкзак. — Идем, Гейтс. Надо спуститься в подвал, пока они не вернулись. Иногда они приходят домой пораньше.
— А когда закончим, можно взять «Поп-Тартс»?
Гейтс вел себя необычно. Ясное дело, ему страшно. Вот и тянет резину. Сомневаюсь, чтобы он так уж любил эти несчастные «Поп-Тартс».
— Следуй за мной, — прошептала я. — Давай осмотрим их лабораторию.
— Чего ж ты шепчешь, если дома никого? — удивился Гейтс.
Я пожала плечами.
— Извини. Наверное, мне тоже страшно.
Я подошла к подвалу, открыла дверь, зажгла свет и посмотрела вниз. Там было тепло. И тихо. Я вдруг услышала, как стучит кровь у меня в висках.
— Иди первая, — пробормотал Гейтс.
Мог бы и не говорить. Я уже спускалась, деревянные ступеньки поскрипывали под ногами. Уже на полпути вниз я поняла, что в подвале горит свет. Яркий белый свет заливал лестницу.
Я остановилась.
— Твои родители всегда оставляют внизу свет, когда их нету дома? — спросил Гейтс тихим, настороженным голосом.
— Не знаю. Мне ведь нельзя сюда, забыл?
Мое сердце забилось чаще. Ноги сделались будто резиновые. Я глубоко вдохнула.
— Пошли, — сказала я. — Давай просто сделаем это.
Я заставила себя преодолеть остаток лестницы. Ступила на пол подвала. И заглянула через стеклянную стену в ярко освещенную лабораторию.
— О-о-о-о-о… — вырвался у меня сдавленный стон.
Сначала я увидела папу. Он опять сидел на стуле спиною к нам. Но его голова… его голова… его голова…
Его голова отсутствовала на плечах. Из дыры на ее месте свисали пучки желтых и зеленых проводов. А сама голова покоилась на столе на другом конце комнаты.
Гейтс наткнулся на меня сзади, и мы вдвоем чуть не упали.
Мама тоже находилась в лаборатории. Нас она не видела. На наших глазах она всадила папе в спину толстый белый кабель.
Затем она протянула руку к своему загривку и отогнула квадратный лоскут кожи. И воткнула себе в шею другой конец кабеля.
— О Боже, — пробормотал Гейтс у меня за спиной. — О Боже. О Боже. — Он потянул меня за руку. — Пойдем. — Он устремился к лестнице, но я удержала его.