— Хочешь добавки? Ешь-ешь! — потчевала его пчела.
Так Пытлик налопался до отвала. Да и неудивительно, очень уж всё было вкусно. Потом прилетела другая пчела и крикнула Пытлику:
— Малыш, золотко, тебя сегодня кормили?
А Пытлик запищал тоненьким малышовым голоском:
— Нет ещё!
И вот, пожалуйста, новая порция сластей. Кто знает, сколько раз бы ещё Пытлику удалось позавтракать, но тут раздался за спиной разносчицы чей-то голос:
— Кого это ты, глупая, тут кормишь? Здесь же спит жук Пытлик!
— Господи Боже мой, я-то думала, тут личинки пчёл! — испуганно вскрикнула разносчица.
— Пойди прочь, ах ты, болван несчастный! Сколько ты слопал наших сластей, обжора этакий! — погнали пчёлы Пытлика из сот. — Что ты себе вообразил? Думаешь, здесь можно просто лоботрясничать? Иди теперь отрабатывай!
Как Пытлик помогал пчёлам
печь спасти и как его хлопнули
по руки
Ах ты лентяй, мы зададим тебе работу, так и знай! — кричали пчёлы. — Вот займись-ка ты чисткой!
Они подвели его к воротам улья и сунули в руки щётку и совок:
— Будешь обмахивать всех пчёл, которые подлетают к улью.
Работы выше крыши. Пчёлы прилетали одна за другой, и на каждой скопилось столько жёлтой пыльцы, что они едва шевелили лапками, скоро набралось полное ведёрко.
— Обязательно вам нужно соваться в каждый цветок? Зря только пачкаетесь! — ворчал Пытлик, собираясь выбросить ведёрко пыльцы на свалку.
Ой, мамочки, что он творит?
— Стой! — успели остановить его пчёлы. — Мы собирали-собирали пыльцу, а ты хочешь выбросить? Ведь у нас из неё пекут сласти!
Этого, конечно, Пытлик не знал, никогда такого не слышал. Тогда пчёлы разрешили Пытлику на следующий день зайти на кухню, посмотреть, как пекут сласти. Ах, сколько тут было вкусностей! Одни пчёлы притащили кадушку чистого мёда, другие сыпали в него ведёрками пыльцу, третьи замешивали тесто, а четвёртые лепили из теста рогалики, бублики, булочки и бисквиты, и всё это пеклось для пчелиных личинок.
— Ого-го! У вас тут что, кондитерская? — диву давался Пытлик.
— Какое там! — отвечали пчёлы. — Это мы печём для наших деток. Хочешь посмотреть, как мы будем их кормить?
— Кормёжка диких зверей? — засмеялся Пытлик. — С удовольствием!
Конечно, Пытлику пришлось освещать дорогу, чтобы он вообще что-то разглядел. Но зрелище но, ей-богу, того стоило. Куда ни кинешь взгляд, везде соты-соты-соты, тысячи ячеек, теснящихся друг на дружке, прямо страшно, и в каждой из них — личинка, пчелиный детёныш. Рабочие пчёлы сновали туда-сюда с полными корзинками и пичкали личинок сладостями.
Некоторые личинки были ещё совсем крошечными, только что вылупившимися, как горошинки, таким пчёлы давали кашку и утирали им мордочки. Средним совали в рот бублики и баранки, а тем, кто постарше, давали в руку кулёк.
— Ты уже большой оболтус, можешь и сам поесть.
И подросшие личинки лопали сладости прямо с кульком, ведь он тоже был из медовой бумаги.
Некоторые личинки были уже такие толстые, что им нельзя было больше есть, не то они перестали бы помещаться в сотах. И тогда с ними вот как поступали: к такому толстячку подсаживалась пчела, убаюкивала обжору, потом закрывала его ячейку и залепляла воском. А когда малыш проснётся через некоторое время, это будет уже не личинка, а готовая пчела. Так, знаете ли, появляются на свет все пчёлы.
Но вдруг все пчёлы перестали кормить деток, и кто-то пихнул Пытлика в бок:
— Смотри, смотри, там царица!
Сначала Пытлик разглядел только какой-то переполох и суматоху. Это толпились королевские стражники, слуги, кухарки и горничные, и только потом заметил посреди этой толпы одну самую крупную пчелу — царицу.
Её работа была в самом разгаре. У царицы самая важная обязанность в улье, о которой она никогда не забывает. Ведь она только и делает, что ходит от одних сот к другим и откладывает в каждую пустую ячейку по одному яичку. Сегодня, завтра, послезавтра, каждый день. Ну, если ей нужно снести тысяч 50 яичек за год, это, я вам скажу, тяжкий труд!
Ведь ей даже поесть некогда. Пока она ходит от ячейки к ячейке и в каждую кладёт по яичку, кухарки подают ей еду, горничные вытирают ей рот после каждого кусочка, служанки моют ей лапы, если испачкаются, и обметают ворсинки, иначе бы бедняжка ничего не успевала. А стражники следят за тем, чтобы все ей уступали дорогу и чтобы никто ей не мешал.