Стайлс схватил его за руку и попытался оттащить от края. Но это уже неважно.
Раздался громкий треск и жужжание из перевернутого динамика, когда Лиам оступился и спиной вперед полетел со сцены.
Гарри пораженно наблюдал за тем, как Лиам, хромая, выходил из театра, опираясь на Зейна и Луи и морщась от боли при каждом шаге.
На обратной дороге по радио раздался голос Ника:
— А теперь пришло время для того, чего вы все так ждали: «Тысяча Альбомов, Которые Вы Должны Услышать, Но У Нас Есть Время Только На Один Трек, Так Что Вот Он».
Сейчас не время. Ник Стайлса должен вести «Утреннее шоу». Но этот голос принадлежал Нику Гримшоу, который даже не знал его. Чьего номера у Гарри даже нет. Которого Гарри не мог просто назвать нытиком, когда тот делал что-то нелепое, чтобы подбодрить его.
Этот Ник заканчивал шутить о том, что BBC Radio 1, наверное, не продержит его так долго, чтобы проиграть эту тысячу альбомов.
Гарри бросил взгляд на Луи, который беспрестанно тыкал Лиама в плечо, очевидно пытаясь разозлить его и заставить забыть о боли.
На радио раздался протяжный голос Леонарда Коэна: «Я вспомнил все обещания, что давал тебе и не смог сдержать».³
— Поздравляю, мальчики, — сказал Навин. На следующий день у них было обучение взаимодействию со СМИ, и они сидели на шатких пластиковых стульях в одном из кабинетов Fountain Studios. — Мы создали официальный аккаунт One Direction в Твиттере.
— Это круто, — сказал Найл. Но его обычный энтузиазм притупился, и даже остатки блесток на толстовке не сверкали так ярко, как должны. Сегодня парни более подавленны, чем обычно: Лиам у врача.
Тем не менее Навин улыбнулся и повернул свой iPad, чтобы показать им. Крошечная аватарка — один из совместных промо-снимков для «Х-Фактора».
На странице был всего один твит, но Гарри только и смотрел на него. Он усердно изображал, что не узнает человека из их будущей пиар-команды. Навин выглядел моложе, чем он помнил. Волосы у него длиннее, часы не такие дорогие.
— Мы также добились верификации ваших личных аккаунтов, — сказал он, нажимая на ссылки и показывая галочки рядом с их именами.
Луи наклонился вперед, чтобы посмотреть на экран, а затем оглядел их всех.
— Вот оно, ребята. Отсюда некуда идти, кроме как вниз.
— А сейчас, — сказал Навин, — нам просто нужны пароли от ваших аккаунтов.
— Зачем? — спросил Зейн, когда тот передал ему бумагу и ручку.
— Мы можем помочь вам с обновлениями, когда вы заняты. Фанаты должны постоянно что-то обсуждать.
— Это ведь не входит в наш контракт? — наконец заговорил Гарри. — Например, мы не обязаны давать их вам, если не хотим, верно?
— Не думаю, что это прописано в вашем контракте с «Х-Фактором», нет. Но…
— Тогда я буду обновлять его сам, — сказал он, обхватив себя руками. Даже если бы он сдался, не было никакого способа, которым он мог бы написать «ГарриТомлинсон» на этом листе.
— Единственное, что ты опубликовал за неделю, это твит о яйцах, — напомнил Навин.
— О, так это было о той яичнице? — спросил Хоран. — Было вкусно.
— Это песня. Дин Мартин, — сказал Гарри. — Классика.
— И как ты думаешь, многие ли из твоих поклонников знают об этом?
— Ты знал, — продолжил Гарри, — что у него было другое имя, но он сменил его на «Дин Мартин», потому что американцы не слишком высокого мнения об итальянцах?
— Не могу сказать, что знал, но дело не в этом… — начал Навин. Гарри открыл рот, чтобы возразить, но Навин продолжил, прежде чем он успел что-то сказать: — Дело в том, что нужно поддерживать интерес фанатов по крайней мере ежедневно, если вы хотите добиться успеха. Поддерживать интерес актуальными темами.
— Тогда я напишу еще, — сказал Стайлс. И добавил: — Актуальные темы тоже.
Навин долго смотрел на него, потом вздохнул и повернулся к остальным.
— Ладно. Теперь, если остальные могут записать свои пароли, мы просто сделаем быстрое обновление социальных сетей.
Зейн по-прежнему держал ручку над бумагой, но бросил взгляд на Гарри, а затем передал ее Луи, ничего не записав.
— Я тоже буду писать сам, — сказал он.
Навин, прищурившись, посмотрел на них.
— Будет лучше, если вы позволите нам делать нашу работу. Мы здесь, чтобы помочь вам добиться успеха. Мы не собираемся публиковать ничего такого, чего бы вы не сказали, будь у вас время.
Малик не двигался. Взгляд Луи метался между ним и Гарри, а потом сказал:
— Я думаю, что тоже смогу вести аккаунт сам.
Он передал листок Хорану, а тот вернул Навину.
Стайлс решил, что он может считать чистую бумагу маленькой победой, даже если знает, что в конце концов это будет бесполезным жестом.
Вскоре после этого, выходя из туалета, Гарри заметил Лиама, подпрыгивающего на костылях к парадной двери.
Он поспешил, чтобы придержать дверь, и сказал:
— Мне очень жаль, Ли.
— Почему тебе жаль?
Гарри многозначительно посмотрел на забинтованную лодыжку.
— Ты не виноват, что я споткнулся.
— Но я не остановил это. Я пытался, но…
— Погоди, я и в прошлый раз растянул лодыжку? — спросил Пейн. — Ты это имеешь в виду?
Прежде чем Гарри успел ответить, к ним присоединились крики троих перевозбужденных мальчишек.
Он отступил в сторону и не мог удержаться от задумчивой улыбки при последующем групповом объятии, которое грозило опрокинуть Лиама.
Он даже не решил, что ему делать теперь, когда у него появился шанс сделать это снова. Что он должен изменить. Но между Саймоном, сорвавшим его попытку направить группу в нужное русло, и Лиамом, повредившим лодыжку, несмотря на все усилия Гарри, он задался вопросом, сможет ли он вообще что-либо изменить.
Даже на прошлой неделе, с тем, как Гарри испортил свою часть их песни, с автотюном, они, вероятно, звучали так же, как и в первый раз, когда пели Nobody Knows.
Возможно, он может изменить то, что говорит и делает в данный момент, но, как только он отводит взгляд, все возвращается на круги своя.
Как бы он ни боялся все испортить, мысль о том, что он ничего не может изменить, еще хуже.
Луи подошел к нему, явно заметив, что Гарри нет в групповом объятии.
— Все в порядке, Хазза? — спросил он, дергая его за локон.
И Стайлс сказал, что с ним все в порядке, хоть и думал, не пора ли ему смириться с тем, что ему придется годами наблюдать, как Луи снова страдает. Если разница только в том, что на этот раз он будет точно знать, что происходит.
Но потом они снимали TalkTalk Q&A.
— И так я начал думать, что, может быть, я действительно ничего не могу изменить. Как будто все будет происходить одинаково, несмотря ни на что.
— Разве не ты звонил мне на прошлой неделе в панике, что собираешься что-то изменить? — спросила Джемма.
— Ничего не менять было бы намного хуже, — сказал он.
Она позвонила ему, чтобы убедиться, что он не слишком волновался перед сегодняшним шоу, так как их мама и Робин не будут там, а ее заставили остаться в универе, несмотря на планы.
— Ты хочешь сказать, что не отправился в прошлое, чтобы вновь пережить славу своей юности? — поддразнила Джемма, и Гарри практически мог слышать ухмылку в ее голосе.
— Так вот, — сказал Стайлс. Он уселся на один из стульев в глубине все еще пустого зала. — Потом у нас был TalkTalk Q&A.
— Что?
— TalkTalk… Не бери в голову, это просто одна из тех вещей, которые они выкладывают в сеть. Ничего особенного, — сказал Гарри. — Дело в том, что я забыл большую часть повседневных вещей. Так что я не мог сказать тебе, происходит ли то же самое или нет.
— Хорошо.
— Я имею в виду, если бы ты вернулась в случайный день, когда тебе было… Подожди, сколько тебе сейчас лет? Тебе должно быть девятнадцать, верно?
— Гарри.
— Если бы это был случайный день, когда тебе было одиннадцать лет, ты бы не помнила, как все происходило, верно? Но этот Q&A я помню очень хорошо, потому что я тогда еще думал, что Эйден гей. И, я имею в виду, даже если бы я знал, что он не гей, кто бы не был немного геем для Луи, да?