Он пролистал еще немного и сказал:
— Подождите. Вы знали, что Шейн Уорд сказал, что мы кому-то подражаем?
Гарри этого не помнил, но это далеко не единственное, что Шейн сказал о них за все эти годы.
— Что? — рявкнул Зейн.
— Вот сволочь, — сказал Луи. — Они еще что-нибудь о нас сказали?
— Что-нибудь хорошее о нас, — подсказал Найл.
Пейн снова посмотрел в телефон.
— Ну, тут говорится, что они ошиблись после… они назвали это «неудачей с микрофоном». И, эм, они сказали, что с красной подводкой мы выглядели так, будто у нас глазная инфекция.
Гарри не удержался от смеха. Луи толкнул его в плечо.
— Я просил чего-нибудь хорошего, — хныкнул Найл. — Мое бедное сердце не выдержит.
— Ну… — Лиам поднял взгляд на них. На его губах появилась улыбка. — Ещё они считают, что это наше лучшее выступление.
Саймон долго и пристально смотрел на них через всю комнату. Несмотря на многолетний опыт, у Гарри по-прежнему все сжималось внутри от этого холодного взгляда.
— Мальчики, — наконец произнес мужчина. — Не припоминаете ли вы, случайно, один наш разговор — о, несколько дней назад, — в котором вы согласились больше ничего не менять, не посоветовавшись со мной?
Никто не ответил.
— И что внесение изменений в прямой эфир без моего ведома будет серьезной проблемой?
Гарри посмотрел на Сандипа, и тот не выглядел радостным. Он всегда был довольно легким на подъем и спокойно относился к их попыткам держать под контролем собственную музыку.
— Мы не виноваты, — слабо начал Лиам. — Наши микрофоны…
— Ах, точно, ваши микрофоны, — сказал Коуэлл. — Это хорошая история, если не считать того, что я знаю из достоверных источников, что с вашими микрофонами все было в порядке.
Он многозначительно посмотрел на Гарри.
— За исключением того, у кого какой был, я прав?
— Это я виноват, — вмешался Луи. — Это я поменял…
— Нет, — громко оборвал его Гарри.
Он ненавидел споры, никогда в них не преуспевал и знал, что никогда не победит Саймона. Но черт с ним, главное, не позволить Луи взять вину на себя.
— Гарри, не надо… — начал Томлинсон.
— Нет. — Гарри выпрямился, все еще глядя на Саймона. — Это был я. Я заставил Луи поменяться микрофонами прямо перед выходом. Он ничего об этом не знал.
— Это правда? — спросил Саймон. Он выгнул бровь и оглядел комнату. — А остальные? Двое из вас одолжили Гарри свои микрофоны в середине выступления.
— Да, потому что его микрофон был выключен, — вставил Найл. — Никто бы его не услышал.
— Микрофон Гарри не был выключен, — сказал Саймон. Он смотрел на Гарри, и тот заставлял себя не отводить взгляд.
— Нет, — сказал Стайлс. — Но микрофон Луи был выключен. По какой-то причине мой был громче.
— Это нормально — вносить коррективы, чтобы динамика звука соответствовала видению группы, — впервые подал голос Сандип.
— Видение группы в том, — сказал Коуэлл, все еще глядя на Гарри, — что ты солист, если это не очевидно.
— Конечно, это было очевидно, — сказал Гарри, сжимая кулаки на бедрах. Он практически чувствовал, как между ними натянулась цепь. — Но мы так не работаем. Мы все равны. Мы группа.
— Вы — группа, которую мы сформировали, — холодно сказал Саймон. — Мы создали One Direction, потому что у вас был потенциал. Но, возможно, у вас не такое светлое будущее, как мы надеялись.
— Саймон имеет в виду вот что, — вмешался Сандип, успокаивающим жестом указывая на них. — Выбор, который вы делаете, влияет не только на вас пятерых. В этом замешаны другие люди.
— Кто-нибудь еще не понял, что именно произошло? — спросил Хоран.
После того как Саймон отпустил их, они тайком отправились перекусить в закусочную. Они почти ничего не сказали с тех пор, как покинули собрание, и теперь никто из них не притронулся к еде, за которую они только что заплатили. Даже Найл просто развернул свой сэндвич. Гарри знал, что все они предпочли бы сесть в метро и найти еду как можно дальше от офисов Syco. Но у них осталось не так много времени, прежде чем они должны встретиться с Сандипом.
— Ну, Саймон угрожал нам, — сказал Луи. На его лице не было и тени юмора, когда он смотрел на Гарри через скрипучий стол. — А потом Гарри оказался идиотом, который взял всю вину на себя.
— А потом они наказали нас, предоставив больше времени для репетиций и еще больше репетиций, — добавил Зейн, сидя рядом с Луи. — Что не совсем похоже на наказание.
Лиам встретился с Гарри взглядом через стол и после долгого молчания сказал:
— Мне кажется, Гарри есть что сказать.
— Неужели? — спросил Найл.
Стайлс прекрасно знал, что Лиам хотел от него услышать, и он правда хотел рассказать. Он знал, что должен сказать им, кто он такой, пока это не затянулось. Но он должен поговорить с Луи. Он не мог… Ему нужно было, чтобы Луи понял, прежде чем он расскажет кому-нибудь еще.
Поэтому он выпалил первое, что пришло в голову:
— Сандип не настоящий преподаватель по вокалу.
— Что? — Пейн хмуро посмотрел на него. — Гарри, ты же знаешь, я не это имел в виду…
— А разве нет? — перебил Найл. — Тогда кто такой Сандип? Покемон?
Луи швырнул в него скомканной салфеткой.
— Покемон? Серьезно, это первое, что пришло в голову?
— Он не может быть покемоном, — сказал Зейн. — Он американец.
— А как американское происхождение связано с покемонами? — спросил Луи.
— Потому что они японцы, верно?
— Можем ли мы перестать говорить о покемонах всего на одну секунду? — прервал Лиам громко и разочарованно. — Гарри, пора, тебе действительно нужно рассказать…
— У нас нет времени, — сказал Стайлс, постукивая себя по запястью. Его запястье, где, хорошо, он, по-видимому, носил полдюжины браслетов, но почему-то не часы. Он спрятал руку под стол, пока это полностью не подорвало его точку зрения, и продолжил: — Мы должны вернуться, чтобы встретиться с Сандипом, не так ли?
— Не раньше чем через пятнадцать минут, — сказал Лиам. Потому что у него, очевидно, были часы.
— Тогда сейчас не подходящее время, — возразил Гарри.
— Подождите, если Сандип не покемон и не преподаватель по вокалу, ты не хочешь сказать нам, кто он? — спросил Хоран.
— Он просто автор песен, — сказал Гарри. А потом поежился, когда услышал себя, потому что это прозвучало слишком резко, а Сандип этого не заслуживал. В конце концов, он был ответствен за огромную часть их раннего успеха. Гарри не гордился плохой нотой, на которой они расстались после второго альбома. Поэтому он добавил: — Я имею в виду, не «просто» автор песен. Он действительно хороший, вроде как хитмейкер на каком-то уровне?
— Правда? — спросил Лиам. — Какие песни он написал?
— Эм, — сказал Гарри. У Сандипа были хиты до What Makes You Beautiful. Но он не мог вспомнить ни одного, кроме их и Арианы Гранде, и ни одной из песен не было в 2010.
Но у Зейна был телефон, и он зачитал:
— Как гласит Википедия, он писал для JLS, и Леоны Льюис, и, черт, Ашера…
— И Бритни Спирс, — добавил Хоран, заглядывая через плечо.
— Почему мы этого не знали? И почему тогда он наш преподаватель по вокалу?
И у Гарри не было ответа на этот вопрос, но, по крайней мере, это отвлекло Лиама.
— Гарри, подожди. — Луи потянул его за рукав, чтобы они были на шаг позади остальных, ожидая, когда они перейдут дорогу обратно в студию.
— В чем дело?
— Что ты там делал с Саймоном? Или с микрофонами той ночью? Мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что не сделаешь этого снова, — сказал шатен.
Гарри повернулся. Они смотрели друг другу в глаза, и Луи надел очки, так что глаза были светлее, чем обычно в полуденном солнечном свете. У него мягкие волосы, черты лица не такие острые, как через пару лет, а он так молод.
— Я не могу обещать, — сказал ему он.
— Но что, если Саймон больше не захочет, чтобы ты был главным? — тихо спросил Луи.