На другом конце холла Вагнер рассказывал историю с громким акцентом, сопровождая ее эмоциональными жестами, а Мэтт и Эйден смотрели на все это с нескрываемым ужасом.
В спальне, где переодевались девочки, раздались крики, похожие на Шер и Кэтти. Гарри не мог сказать, то ли это крики возбуждения, то ли гнева, но, насколько он знал, на самом деле они не устроили драку, которую, кажется, устроило The Sun, так что, скорее всего, с ними все в порядке.
Гарри посмотрел вниз, где на столе валялись футболка и шарф шатена. Он единственный из парней, кто еще был не полностью один, и, если Луи не разрешено носить свою одежду, кто-то должен это сделать.
Шатен вышел через несколько минут весь в черном — от рубашки до блейзера и брюк.
— Что они с тобой сделали? — со смешком выпалил Гарри.
Найл обернулся к нему.
— Что за черт? Приятель, тебя не было не больше минуты.
— Не знаю, что случилось, — ответил Луи. Он протянул руку и осторожно пощупал свои волосы. — Они вылили мне на голову бутылку геля, а потом вытолкнули обратно сюда.
Лиам осторожно ткнул Луи в волосы и сказал:
— Они очень… хрустящие?
— Да, друг, — сказал Луи и повернулся. — Не знаю, кто должен был носить эту рубашку, но это был не мой размер. Видели бы вы, сколько на ней булавок. Наверное, пытались меня на них насадить.
— Справедливая месть за то, что пытался пронести комбинезон, — сказал Малик с дивана рядом с Найлом.
— Приятно слышать это от человека, который собирался присоединиться ко мне и в последнюю минуту струсил.
Зейн только пожал плечами и вернулся к телефону.
Луи повернулся к Гарри. Его глаза сузились.
И…
— Грейс! — заорал он. А потом еще раз, когда она не появилась, он повернулся, чтобы закричать в сторону спален. — Грейс! Мода в опасности! Где ты?
— Ради бога, Луи Томлинсон. Что такое? — сказал она, выходя из комнаты девочек.
— Смотри, — Луи указал на грудь Гарри.
Она повернулась к Стайлсу и улыбнулась.
— Да, Гарри очень красивый. Теперь вы позволите мне вернуться к моей настоящей работе?
— На нем моя одежда! — воскликнул шатен.
Гарри заметил, что все в комнате смотрели на Луи как на сумасшедшего, поэтому он дерзко ухмыльнулся.
— Ты не дала мне их надеть, — возразил Луи.
— Ну, может, на нем они смотрятся лучше?
— Что? — вскрикнул он, хватаясь за грудь, над сердцем. — Как ты мог…
— Прекрати, а то помнешь, — мягко сказала она, выдергивая из его руки ткань блейзера. — А теперь, мальчики, прежде чем у нас снова возникнут неотложные дела с модой, почему бы вам не приколоть маки на память и не спуститься вниз?
Луи игрался с краем футболки Гарри, — ну, его футболки, которая случайно оказалась на Гарри — когда один из ассистентов продюсера внезапно заглянула в их холл и сказала им изобразить удивление. Прежде чем кто-либо из них успел спросить, зачем, вошел Дэниел Рэдклифф.
Пока все парни повскакивали с мест и закричали, вероятно, лишь слегка притворяясь взволнованными, помощник обошла камеры и подошел к Луи. Гарри услышал, как она попросила его:
— Спроси у него, насколько горячая Гермиона.
— Это очень странный вопрос, — сказал Луи, отстраняясь. — У него больше глаз, чем у нас?
Но, наверное, потому, что он так же привык снимать эпизоды с прописанным сценарием, как и любой из них, Луи больше не стал спорить. Он сделал шаг вперед, выглядя очень заинтересованным, и спросил:
— Так что, насколько горяча Гермиона?
После этих слов Дэниел начал заикаться, что, каким-то образом предполагало, что он думал о ней как о сестре, и также дал им разрешение фантазировать о ней.
Гарри был уверен, что его об этом постоянно спрашивают, и понятия не имел, почему он так взволнован, но он поежился от сочувствия к… ну, на самом деле, ко всем, но, вероятно, Эмме Уотсон больше всего.
Поэтому он прервал его первым, что пришло в голову:
— А что насчет Букли?
На мгновение воцарилась тишина, а затем Дэниел повернулся к нему лицом и спросил:
— Что?
— Ты держал ее? — спросил Гарри. — Она такая мягкая, какой кажется?
— Ну, на самом деле Буклю играют три совы.
Но он быстро разговорился и начал дискуссию о том, как ее смерть в этом фильме вписывается в дугу последующих событий.
— Спойлеры! — закричал Луи в то же время, когда Найл вскочил и начал бегать кругами, зажимая уши руками, крича о том, что он не знал, что они собираются убить сову.
Хоран врезался в одну из женщин-операторов, и она почти врезалась в стойку с подвесным микрофоном, а затем Лиам побежал за ним и попытался остановить его до того, как он сломает что-нибудь ценное, и Зейн согнулся пополам от смеха.
А Дэниел Рэдклифф, несмотря на то, что он выглядел немного ошеломленным направлением, в которое вылилась эта встреча и приветствие, то же время выглядел так, как будто это было менее неловко, чем направление, в котором она должна была пройти.
Так что Гарри посчитал это хорошо сделанной работой.
Особенно потому, что, когда он отвел Дэниела в сторону, когда они уходили, он пообещал, что три реальных Букли все еще живы и здоровы.
У них еще оставалось немного времени до красной ковровой дорожки, и Луи пошел в туалет, чтобы привести в порядок волосы после драки.
Гарри пошел за ним и уселся на столешницу.
Шатен склонился над раковиной, вглядываясь в золоченое зеркало и осторожно перебирая пряди волос, зачесанные на лоб.
— Что эти люди сделали с моими волосами?
— Все в порядке, — заверил его Гарри. Их стилисты, казалось, всегда веселились с волосами Луи больше, чем с кем-либо другим, и поэтому он видел его, наверное, с сотней разных причесок, а иногда и с несколькими в один день.
Луи хмуро уставился на свое отражение.
— Лу, все в порядке?
— Конечно. — Он повернулся к Гарри. — А почему нет?
Стайлс пожал плечами. Луи, особенно рано, в хорошие дни был гиперактивным и драматичным. Гарри знал, что он обычно становится таким интенсивным, когда есть реальная причина для этого.
Но когда Гарри снова посмотрел на него, Луи быстро отвернулся.
Гарри игрался с кисточками лампы Викторианской эпохи и подождал еще мгновение. Не если Луи не хотел говорить, он точно знал, что не сможет заставить его.
Но пока они одни, Стайлсу нужно было кое о чем поговорить. Время не самое подходящее, но он достаточно долго терпел неудачу во всех своих попытках застать Луи одного.
Поэтому он сглотнул и сказал:
— Я, э-э, должен тебе кое-что сказать.
Это заставило шатена обернуться. На этот раз выражение его лица смягчилось.
— Это то же самое, что ты хотел сказать мне вчера вечером?
Гарри кивнул.
— Я пытался, но до сих пор не придумал, как это сказать.
Луи подошел ближе, становясь между ног парня.
— Но я… — Гарри не мог не отвлекаться на то, как близко был Луи. В свете лампы ресницы Луи отбрасывали тень на скулы.
Шатен убрал несколько локонов с лица Гарри. Теплая ладонь на щеке.
— Я просто… — снова пытался сказать Стайлс.
А потом шатен наклонился еще ближе. Он слегка коснулся губами губ Гарри. И сердце Гарри просто… остановилось.
Луи отстранился и нервно оглядел Гарри. Он чувствовал, как дрожала рука Томлинсона.
Гарри тупо пялился на него.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты… — Луи гулко сглотнул и хрипло продолжил: — Я думаю, нам было бы хорошо вместе, Гарри. Я просто… Ты хочешь этого?
На мгновение все, что Гарри мог сделать, это кивнуть. Но потом он обрел дар речи и сказал:
— Всегда.
А потом его сердце внезапно начало биться снова, с гораздо большей скоростью, чем раньше.
— Блять, всегда, Лу.
Он сжал рубашку Луи и поцеловал его в ответ. Губы парня приоткрылись, и Гарри толкнулся в жар его рта. Он обхватил ногами бедра Луи. Сердце Гарри бешено колотилось, и он услышал стон шатена, высокий и отчаянный, почувствовал, как пальцы Луи сжимали его волосы и…
Томлинсон отстранился, хватая ртом воздух.