— Да, это так! — воскликнул Луи. Он дал Зейну пять, и Найл издал лающий звук.
Стайлс посмотрел на Лиама. Он единственный, кроме Гарри, кто не радовался, просто стоял с морщинкой испуга на лбу.
Гарри оглянулся на Сандипа, очутившегося в чрезмерно восторженных объятиях Хорана.
— Но это даже не похоже на нас, — выпалил Гарри.
— Конечно, это похоже на нас, — со смехом сказал Найл, отстраняясь от Сандипа. — А на кого еще это может быть похоже?
— Мы никогда так не звучали, — сказал Гарри.
Сандип с трудом выдерживал его взгляд. Его карие глаза, как всегда, добрые, но было в них что-то еще.
— На такой площадке, как эта, ты будешь звучать иначе, чем обычно.
— Ты же знаешь, что дело не только в этом, — настаивал Гарри. Сандип был главным автором их первого альбома, и Гарри он всегда нравился. Но во второй раз парни прошли через немало конфликтов с Сандипом и другими авторами из-за своих песен.
— Что ты говоришь, Гарри? — мягко спросил он.
— Он говорит, что ты нас подменил, — предательски сказал Лиам.
— Все, что мы сделали, это отрегулировали уровень звука, — спокойно сказал Сандип. — Это нормально на такой огромной площадке, особенно когда речь идет о выступлении группы.
— Но не так же, — не отступал Стайлс.
— Послушайте, ребята… — начал Сандип.
— В каком смысле «подменил»? — прервал его Луи вопросом, обращенным к Лиаму.
— Автотюн, — пояснил Лиам и повернулся к Сандипу: — Я знаю, что ты делал это на прослушиваниях, об этом писали во всех газетах. Но этого не должно было случиться с живыми выступлениями.
— Автотюн — сильно сказано. — Сандип прислонился к столу и скрестил руки на груди. — И это не совсем так. Без монтажа звука в любом случае не обойтись. Вы привыкнете к этому со временем.
— Нет, это определенно нечто большее, — повторил Гарри и разочарованно покачал головой.
Он не помнил, чтобы в прошлый раз все было так. Но сейчас это так невероятно очевидно, и он не понимал, почему Сандип делает вид, что не слышит.
Гарри указал на экран компьютера, застывший на изображении Саймона Коуэлла и Луиса Уолша, смотрящих друг на друга. Он сказал:
— Я не попадал в ноты на протяжении всего моего соло. Но на записи этого нет.
— Не волнуйся, Гарри, — сказал Сандип. — Мы будем работать над тем, чтобы делать твои ноты более четкими. Мы сосредоточимся на этом на текущей неделе. И когда ты будешь петь более чисто, тебе не понадобится коррекция высоты тона.
— Подожди, — медленно проговорил Зейн. — Значит, они и вправду откорректировали соло Гарри? Вы можете сделать это на живом выступлении?
— Не только Гарри, — сказал Лиам. — Нас всех.
Стайлс смотрел на Сандипа. Краем глаза он заметил, как парни переглянулись между собой.
— Я хочу победить, — колебался Пейн. — Конечно, хочу. Но…
— Но, — заключил Луи, — не таким образом. Это вроде жульничество, да?
Гарри услышал, как Зейн и Найл тихо согласились.
— Послушайте, ребята, вы продержались еще неделю. Это сделали не мы и не наши звукотехники. Это все вы. И это стоит отпраздновать. Это не обман, если мы немного настроили звук. Во всяком случае вы все еще в невыгодном положении. Мы создали One Direction всего несколько недель назад. Вы привыкнете, и тогда вам не понадобится помощь.
— Значит, ты откажешься от автотюна? — спросил Лиам.
— Да, — сказал Сандип. Он взял со стола стопку бумаг и передал парням. — Но все в ваших руках. Вам нужно много работать.
— Верно. — Гарри вздохнул и посмотрел на ноты Total Eclipse of the Heart.
Когда они вернулись в дом, парни столпились вокруг ноутбука Гарри, чтобы посмотреть клип Бонни Тайлер на YouTube.
После этого наступило долгое молчание.
— Это пиздецки жутко, — наконец сказал Зейн.
Гарри уткнулся лицом в плечо Луи. Если бы он вообще помнил это видео, то закрыл бы глаза гораздо раньше. Как бы то ни было, примерно в то время, когда появились светящиеся глаза, он понял, что ночью его неизбежно ждут кошмары.
— Теперь я понимаю, почему Саймон выбрал его на Хэллоуин, — сказал Лиам.
— Думаешь, я смогу нарядиться светящимся призраком? — спросил Найл.
— Давайте попросим Брайана включить в нашу хореографию фехтование на мечах, — сказал Луи.
— Теперь мы можем посмотреть кавер Эллен? — слабым голосом спросил Гарри.
— Привет, — сказал Гарри, как его и просили. — Это One Direction, и это наш видеодневник.
— Видеодневник за четвертую неделю, — вставил Луи со ступеньки ниже.
— Видеодневник четвертой недели, — поправил Стайлс.
Пэтти кивнула ему из-за спины оператора. Гарри ее узнал сразу, как только она присоединилась к оператору, и невольно вздрогнул, увидев ее снова.
Он и не замечал, что даже во время «Х-Фактора» был Модест.
— Ну, ребята, — сказала она. — Расскажите, как вы провели прошлую неделю. Как вы относитесь к тому, что вам пришлось поменять песню в последнюю минуту?
Парни смотрели друг на друга. Ответил Лиам, но из него будто клещами вытягивали слова.
— Мы очень довольны нашим выступлением на прошлой неделе.
Больше никто ничего не произнес, поэтому Пэтти подсказала:
— И изменением песни в последнюю минуту?
— Конечно, изменить нашу песню в последний момент было сложно, — сказал Пейн в камеру. — Но Саймон поступил правильно. И мы очень довольны тем, как все получилось.
Луи перешел к чтению вопросов. Он шумный и несносный и по какой-то причине надел на глаза шарф, который утром позаимствовал у Кэти Виассел. Гарри знал, что переступает черту, только когда ему есть чем отвлечь других от себя. Притянуть к себе внимание, чтобы никто по-настоящему не заметил его.
Но Гарри не знал причины. Сделал ли он это и в прошлый раз?
Несколько минут назад, когда Зейн нашел его, Гарри как раз просматривал свою старую страницу в Фейсбуке. Гарри послушно последовал за ним к лестнице за кухней, но ничего не говорил, пока они шли по дому.
Он больше не знал, что сказать Малику. За последние три года они не разговаривали, если не считать редких вежливых «привет» на вечеринках. А сейчас оставалось пять лет до того, как он изменит невесте, оставит их посреди тура, а затем ослепит объявлением в Фейсбуке, что он покидает группу.
Даже если несправедливо осуждать его за то, чего он еще не сделал, он все тот же Зейн, который сделал это. Он оставил их и никогда не оглядывался назад.
Гарри, по крайней мере, оглянулся. Так пристально, что оказался в прошлом.
— И наш последний вопрос от Селии, — громко сказал Луи, прерывая его мысли. Он делал вид, что ничего не видит сквозь повязку на глазах, но в то же время зачитывал вопросы с листов, которые дал ему помощник. — Какой самый любящий и заботливый поступок вы совершили бы для девушки?
— Я бы взял девушку в романтический отпуск, — сказал Лиам.
Найл и Зейн запинались на каждом слове, пока Луи не потерял терпение и не оборвал их:
— А что насчет тебя, Гарри?
— Эм, я бы… — Гарри замолчал.
Он знал ответы наизусть, но не всегда мог заставить себя произнести их. Была причина, по которой теперь такие вопросы занесены в черный список, когда у него больше нет парней, готовых прикрыть его.
Но, глядя на Луи и его нелепый шарф, он понял, что и сегодня его никто не прикроет.
Здесь, в 2010 году, они не знают, как он ненавидит вопросы о девушках. Они, наверное, даже не знают, что он гей. Луи узнал об этом, когда Гарри поцеловал его, а остальные — когда несколько недель спустя застали их целующимися.
Найл неловко рассмеялся. Лиам и Зейн просто смотрели на них. А Томлинсон смотрел на него широко раскрытыми от страха глазами.
Однако это был последний неприятный момент. И, честно говоря, возможно, не было бы неудобно вообще, если бы руки Луи не были наполовину в штанах Гарри.
Гарри рывком вернулся в настоящее — прошлое? — когда почувствовал, как Луи ткнул его в ногу.
— С тобой все в порядке, Гарольд?