И вот теперь в предчувствии неприятности – кто-кто, а он-то знает вспыльчивый характер комбата! – медленно режет хлеб.
Неустроев взял ложку, зачерпнул. И недоуменно уставился на ординарца.
– Что это?
– Из солдатского котла, товарищ капитан.
– То есть как?
– Приказали.
– Кто приказал? – повысил комбат голос.
Пятницкий молчал, испытывая такое чувство, будто сам в чем-то провинился.
– Кто приказал, спрашиваю?!
В это время вошел тот самый лейтенант и вместо доклада сказал:
– Я приказал, товарищ капитан.
Неустроев встал.
– Кто вы такой, лейтенант? И почему вошли без разрешения?
– Я – ваш замполит. Лейтенант Берест Алексей Прокофьевич.
Лейтенант высокого роста, почти под самый потолок землянки, плечистый. Капитан перед ним – мальчик!
– Очень приятно, – скрывая раздражение, кивнул Неустроев.
Петр затаился в уголке, у телефона. Что-то будет!
– Зачем же усложнять простое дело, товарищ капитан? Если хотите, я лишь проявил заботу об авторитете командного состава батальона. Не больше.
– У вас что, горело? Не могли сначала со мной поговорить? – по-прежнему резко спросил Неустроев. Но чувствовалось, что он уже сбавляет в тоне. – Можно было решить и иным путем! – уже без всякого раздражения, но все еще ворчливо произнес комбат.
– Не мог, товарищ капитан, не мог. Уж такой у меня характер.
Неустроев задумался: «Угловатый замполит попался, но, видать, прямой и твердый. Стычки, наверное, будут…»
Только теперь заметил, что лейтенант стоит.
– Садитесь, в ногах правды нет. Петр Николаевич, неси-ка еще котелок. Обедать будем…
Пятницкий облегченно вздохнул, подошел к столу, снял крышку со своего котелка.
– Ешьте, товарищ лейтенант, из моего, а я у кухни пообедаю.
Он обрадовался, что есть возможность уйти, оставить офицеров наедине, чтобы они начистоту поговорили и ближе познакомились.
Комбат придирчиво разглядывал Береста. О себе тот рассказывал с легким юмором. Воспитанник детских домов. Нет, он не оговорился, именно детских домов: убегал из многих, ловили и вновь устраивали. Так что он – «плод коллективного воспитания».
Служил в Боровичах. Окончил ленинградскую школу связи. Войну начал в Старой Руссе. Командовал взводом зенитной батареи. На Волховском фронте был парторгом отдельной артиллерийской батареи.
– А к вам прибыл из Военно-политического училища имени Энгельса.
Под разговор незаметно опустели котелки.
– А суп-то солдатский все же не плох, – вдруг рассмеялся Неустроев. Помолчал и уже серьезно произнес: – Думаю, дело у нас пойдет, Алексей Прокофьевич.
Берест почувствовал: комбат говорит откровенно и уже забыл о своей вспышке.
– Уверен, что пойдет, Степан Андреевич, – подтвердил Берест.
Глава вторая
Рождение соревнования
1
Глубокая осень. По утрам мокрая земля покрывается ломкой ледяной коркой. В воздухе кружатся невесомые снежинки.
Выйдя из землянки, Бодров по давней привычке первым делом определил, с какой стороны дует ветер. Так и есть – борей, северный, предвестник зимы. Поди, в Архангельске зима уже полная хозяйка. Сковала Северную Двину. Шагай по ней с железнодорожного вокзала в город – выдержит.
– О чем думы, товарищ Бодров? – окликнул его неожиданно появившийся Берест.
– О зимнем обмундировании, товарищ замполит, – ответил солдат. – Ускорить бы выдачу его, еще не все бойцы в зимнем ходят.
– Это правильно. Давайте вместе и позаботимся. А сейчас я к вам зашел вот зачем: агитатором хозвзвода собираемся вас утвердить, Федор Алексеевич.
– Опоздали, товарищ замполит. С восемнадцатого года я агитатор. С того самого дня, как в партию вступил. Иначе и не мыслю. «Хозвзвода…» А я вот ушанки начну бойцам выдавать и агитатором всего батальона стану: с одним поговорю, с другим.
Понял Берест, что опрометчиво подошел к старому солдату и старому коммунисту. Не успел познакомиться с ним как следует. Рассказал начальнику штаба о своей промашке. Гусев не спеша набил трубку, затянулся.
– Поближе к каждому человеку нужно, Алексей Прокофьевич, – в этом весь гвоздь. Мне припоминаются слова замечательного русского педагога Ушинского: «Как нет двух листьев на дереве, совершенно сходных между собою, так нет и двух людей, природные темпераменты которых были бы совершенно сходны». Прямо для нас говорил. А возьмите повестку предстоящего партийно-комсомольского собрания: «Доклад о двадцать седьмой годовщине Октября и задачи батальона». Что ни собрание, то задачи. Командиры целыми днями ставят их перед личным составом, и вы ставите те же задачи. А когда же коммунисту или комсомольцу высказать, что его волнует?