– А старый лозунг «Даешь Варшаву, дай Берлин!» все же нам надо взять на вооружение, – прибавил Субботин.
– С добавкой, товарищ майор, – вставил Правоторов, – «И знамя красное над ним!»
– Неплохое добавление.
Выйдя от разведчиков и делясь своими впечатлениями с замполитом, Матвеев заметил:
– А разведчики ваши, что в бою, что на политбеседе, молодцы. Можно считать, Евгений Сергеевич, что здесь, на Висле, рождается фронтовое соревнование за почетное право водрузить над Берлином Знамя Победы. Рождается без предписания, из глубины сердец наших воинов, чувствующих, что конец фашистской Германии не за горами.
Глава третья
У пограничного столба
1
В одну из вьюжных декабрьских ночей дивизия покинула обжитой лес и прошла к Дубовой роще, что у самой Вислы, напротив Варшавы. Снова начали строить землянки, блиндажи. Правда, саперы, прибывшие сюда раньше, успели уже кое-что сделать, но немало предстояло потрудиться и стрелкам.
И технику надо замаскировать. Леса в Польше редкие. Насквозь просматриваются. Немцы, должно быть, повырубили, чтоб легче от партизан прочесывать.
Несколько дней валил густой снег. Ветер намел высоченные сугробы.
Поляки-старожилы давно не видели такой холодной зимы и теперь шутили, что русские, мол, эти лютые морозы с собой принесли, не иначе. Над Бодровым солдаты подтрунивали: на тебя поляки обижаются… Помнишь, все каркал: «Не зима – слякоть одна, то ли дело, братыши, у нас, в Архангельске…» Вот теперь и дрожи.
За глаза солдаты называли Бодрова братышом. Однажды подошел он к группе солдат и услышал, как самый молодой из них проезжался по его, Бодрова, адресу:
– В отцы годится, а всем «братыш мой» говорит…
Солдат засмущался и замолчал, увидев Бодрова.
– Чего ж застеснялся-то? Продолжай, – усмехнулся Федор Алексеевич. – Молчишь? Ну тогда я скажу, как понимаю. На войне все солдаты – братыши. А как же иначе? Поддерживать друг друга мы должны, как братья. Так что возраст тут ни при чем…
Некоторые пробовали строить укрытия из снега, чтобы не вгрызаться в мерзлую землю. Но офицеры требовали сооружать землянки.
– А если бомбежка? Да и дальнобойная артиллерия может обрушиться. Не забывайте – на той стороне фашисты.
Накануне капитан Кондратов – начальник разведки полка – проинформировал офицеров: немецкие войска, обороняющие Вислу, сведены в армейскую группу. Командовать ею Гитлер послал самого рейхсфюрера СС Гиммлера. Не доверяет, видно, после июльского покушения никому, кроме эсэсовцев.
В подтверждение он прочитал выдержки из дневника одного ефрейтора.
– «У нас теперь «особые офицеры» введены. За всем они смотрят, ко всему прислушиваются. Слова не скажи. Их не только мы, даже офицеры боятся. Мой капитан говорил другу: «Ну и жизнь, с близким откровенно поговорить нельзя. Воюй молча, как скотина…»
…Удивляюсь и удивляюсь: почему русские допустили нас в сорок первом до Москвы? У них столько силы. Неужели нарочно, чтобы на своей земле бить не только оружием, но и морозами? Это загадка, которую может объяснить, наверное, только фюрер. Теперь говорят: задержим русских на Висле. А дальше, что же дальше делать будем?»
А вот письмо другого гитлеровца.
«…Браво! Браво! С нами рейхсфюрер! Это – железная рука самого фюрера! С ним для нас нет невозможного. Я глядел на него, как на бога, когда он обходил позиции. Кратко все объяснил, но понятно. Глаза наши открылись. Фюрер приказал: за Вислу русских не пускать. Не пустим! Хайль фюрер!
Испортили настроение трусы. Они спросили рейхсфюрера о втором фронте! Позор! Кого испугались – английского и американского сброда! Забыли, что мы – высшая раса. Как хорошо рейхсфюрер ответил: высадилось четыре армии (две американские, одна английская и одна канадская), а бегут от нашей одной! Второй Дюнкерк им в Арденнах будет…»
– Это писал оптимист-фанатик, судя по всему – эсэсовец, – прокомментировал Кондратов письмо.
Письма фашистских вояк читали и солдатам. Каждому становилось ясно – гитлеровцы крепко вцепились в левый берег Вислы. Хочешь не хочешь, а землянки в Дубовой роще оборудуй.
2
Желание Михаила Егорова исполнилось: его зачислили в полковую разведку. За несколько дней успел привыкнуть к армейской обстановке, познакомился с людьми. Уже в тот день, когда прибыл во взвод разведки, рыжеволосый кавказец, услышав, что новичок со Смоленщины, весело воскликнул:
– Вай, так мы же земляки!
Протянул руку и представился:
– Мелитон Кантария.