Прошло часа полтора или два, прежде чем комбат почувствовал перемену. Со стороны леса послышался мощный автоматный огонь. По звукам – наш. Вскоре нажим вклинившихся гитлеровцев ослабел. Стало быть, кто-то отвлек их силы.
– Пора контратаковать! – приказал комбат ротному Куксину.
Конечно, надо бы сообщить Гусеву и Ярунову, но связи с ними нет. Ну да и сами догадаются, когда увидят контратакующих.
Нажим Куксина, как и ожидал Неустроев, поддержали другие роты. Положение заметно поправлялось. Уже стали приходить связные из рот. На КП появились Пятницкий со Щербиной. Принесли добрую весть: на помощь пришла спецгруппа во главе с замкомандира полка Соколовским. Это она завязала бой в лесу. Сообщили они и другое: встретили разведчиков 674-го полка Лысенко и Пачковского и от них узнали, что правее попал в окружение батальон Давыдова. Ему тоже выслана помощь.
Роли переменились: теперь фашисты оказались в мешке, и их добивали.
Бой подходил к концу, когда к Неустроеву в сопровождении автоматчиков пришел Давыдов. Одна пола шинели оторвана, русые волосы прилипли к закопченному лбу.
Первый раз Неустроев видел друга таким и понял, что у того положение складывалось куда серьезнее. А пришел он за продовольствием, его батальон остался без продуктов.
– Минометами на меня обрушились, гады! – объяснил он.
– А у меня, Вася, думка была к тебе за тем же идти. Все тылы мои сгинули.
Друзьям оставалось лишь посочувствовать друг другу «Понесший немалые потери, батальон Неустроева продолжал путь. Люди выглядели уставшими, то и дело подтягивали ремни. Трудно было без обоза, без кухонь, без питания. Но, оказывается, в тяжелом положении был весь полк и не мог помочь батальонам.
Стояла глубокая, непроглядная ночь. Боевое охранение – взвод противотанковых ружей – шло впереди, боковое не выделяли, так как пробираться по лесу ослабевшим людям было не под силу. Ротные и взводные просили отдыха, но комбат все оттягивал привал. Надеялся добраться до населенного пункта, где, может быть, удастся раздобыть хоть что-нибудь съестное. Без еды какой отдых!
Впереди раздался сухой треск автоматных очередей. Вслед за ними грохнули противотанковые ружья. В ноч ном лесу выстрелы звучат сильнее обычного. Вмиг улетучилась усталость. Что случилось, кого встретило охранение? Долгими показались минуты, пока вернулся связной. Зато какую весть принес: боевое охранение захватило вражеские грузовые автомашины! Неустроев приказал ускорить шаг.
На большой поляне увидели много грузовых машин, и на всех – ящики с шоколадом.
– Вот это кстати!
Неустроев немедля распорядился выдать всем по три плитки.
– Ужин легкий, зато высококалорийный, – пошутил Берест.
Объявили ночевку. Попавшийся стог сена быстро разобрали на подстилку, и уставшие люди повалились спать.
2
Утром батальон не узнать. Бойцы повеселели.
В хозвзводе нашелся водитель. Одну машину доверху нагрузили шоколадом. У остальных машин прострелили скаты, чтобы немецкие шоферы, если вернутся, не смогли их угнать. Подписывая донесение в штаб полка, Неустроев пытался представить, какое выражение будет на лице полковника Зинченко. И есть чему удивляться: позавчера батальон потерял сорок подвод, а вчера захватил пятьдесят автомашин. И каких… С шоколадом! Тыловики, конечно, подберут все машины.
Густой туман еще висел над лесом, когда батальон тронулся в путь. Шли медленно – порой в трех шагах ничего не разглядишь. Гусев находился в восьмой роте. Впереди двигалась седьмая. Для беспокойства оснований не было – и вдруг… Что за чертовщина? В колонне – немцы!.. Идут строем, с оружием, будто друзья-однополчане. Неожиданность ошеломила. Кузьма встряхнул головой. Уж не мерещится ли? Нет! Видит – гитлеровцы тоже глаза от удивления таращат.
Какое-то мгновение никто не знал, что делать. Гусев ясно сознавал, что от того, кто первым найдет выход, зависит многое. Обостренно работала мысль: «Стрелять? Нельзя: можно попасть в своих. Штык, самое верное – штык!» Он поднял винтовку и закричал:
– Коли их, коли!
Все перемешалось: вопли, стоны, брань… Увертливый Гусев, делая резкие выпады винтовкой, вступал в поединки с гитлеровцами и неизменно выходил победителем. Раздался громкий, предостерегающий крик Щербины. Кузьма резко обернулся. Здоровенный немец уже занес над ним штык. Секунда – и все будет кончено! Защититься нечем – его штык застрял в ребрах только что заколотого немца. Гусев инстинктивно пригнулся, однако смертельного удара не последовало. С силой выдернув штык, Кузьма увидел: фашист запрокинулся на спину. Это Щербина, сделав огромный прыжок, сразил его в последнее мгновение.