С сопением катались по сырой земле, будто связанные друг с другом. Фашист в какой-то момент как угорь выскользнул из рук и, словно подброшенный тугой пружиной, оказался на ногах. Вскочил и Берест.
Взгляды их встретились. С наглой ухмылкой фашист смотрел на Алексея как на обреченного. «Рано, пташечка, запела…» – подумал Алексей и в тот же миг увидел блеснувшую в руке врага финку. «Что делать? Прыгнуть, резким ударом выбить нож, дать подножку, ударить ногой в живот? Нет, не выйдет. Слишком изворотлив враг, чтобы дать застать себя врасплох». Жадно втягивая дрожащими ноздрями воздух, фашист не отрывал взгляда от своей жертвы. «Сил набирается, гад, не торопится».
Слегка отведя корпус влево, как бы делая взмах, Берест стремглав рванулся вправо с такой скоростью, на какую только был способен. Ветер свистел в ушах, но сзади все явственнее слышалось чужое дыхание. «Не отстает, сволочь. Хоть бы увидел кто из наших!» И только тут Берест вспомнил о пистолете. Ведь за пазухой! Сунул руку, вот он! Как вкопанный остановился, повернулся и, не целясь, выстрелил. Эсэсовец не приостановил бега. Алексей выстрелил еще раз, и преследователь замертво свалился к его ногам.
Только теперь почувствовал, что силы иссякли. Ну и денек выдался! Дважды на волоске от смерти! Казалось, земля под ногами качается. Теперь даже радовало, что кругом – ни души. Видели бы, как он от немца драпал, наверняка нашлись бы остряки: «Струхнул замполит…»
В первом же дворе увидел Бодрова, копавшегося в ящике около машины, и так обрадовался встрече, словно давным-давно не видел этого старого симпатичного солдата. Оторвавшись от дел, Бодров удивленно разглядывал замполита. Вымазанное лицо, взъерошенный, шинель грязная.
– Что с вами, Алексей Прокофьевич?
– Федор Алексеевич, там у тебя что-нибудь есть? – показал на алюминиевую флягу, висевшую у солдата на поясе.
– Полна. Как на Висле выдали, так и не трогал, – поспешно отцепляя, проговорил Бодров.
Алексей приложился к горлышку и, не отрываясь, опорожнил добрую половину фляги.
Отдавая, заметил недовольство на лице солдата.
– Знаю, знаю, Федор Алексеевич, твой взгляд на водку и разделяю его. Но тут особый случай…
Ординарцы Щербина и Руднев шли по деревне, устало волоча ноги.
– До чего же будет хорошо, Петро, если удастся выспаться, – сдвигая ушанку на затылок, проговорил Руднев.
– Да, люди с ног валятся… Харчей нет, вот что только плохо, Василь. Давай-ка в эту хату заглянем.
Они остановились около дома с острой черепичной крышей.
В поисках съестного связные обошли все дома. И везде пусто. По-видимому, геббельсовская пропаганда запугала жителей ужасами «сибирского плена» и они выселились заблаговременно и забрали все подчистую.
– Так хочется хлебца! За один ломоть десяток плиток шоколада отдал бы.
Василь толкнул Щербину и остановился: во дворе дома, мимо которого проходили, Пятницкий пристально разглядывал пузатого немца в штатском. Щербина не удержался от улыбки. Пятницкий, как и Бодров, в последнее время все чаще стал приглядываться к пленным. «Ищет лагерных палачей. Чудак! Это же все равно что в стоге сена иголку искать».
Вдруг Пятницкий шагнул к немцу, схватил его за воротник и уверенно крикнул:
– Вот мы и встретились, герр комендант!
В ответ тот обреченно простонал: «Майн гот, зольдат», упал на колени и стал что-то быстро бормотать. Петр резко взмахнул винтовкой и так же резко опустил ее. Брезгливо толкнул немца.
Ординарцы глазам своим не верили: Пятницкий нашел-таки обер-лейтенанта. «Да, позавидуешь выдержке Петра Николаевича! Я бы так не смог: сразу же прикончил бы этого убийцу», – подумал Щербина и подошел ближе.
– Чего смотришь? Заколоть удава, и все тут!
Пятницкий придержал его руку:
– Не горячись, Петро. По закону все должно делаться.
– Сведем его к замполиту, не простой это пленный, – поддержал Руднев.
– Верно, Василь.
Берест зашел в длинный полутемный сарай, куда поместили пленных. Они сидели на скамейках вдоль степ, посередине – стол со стулом.
Берест сел за стол и стал разглядывать пленных. Грязные, заросшие лица. Погасшие, безразличные ко всему взгляды. Да, это уже не те наглые, самоуверенные вояки, которых он видел в сорок первом…
Он не заметил, когда ординарцы ввели обер-лейтенанта. Тот, увидев немецких солдат, гаркнул: «Хайль Гитлер!» Пленные вскочили и дружно выкрикнули фашистское приветствие. Замполит вздрогнул от неожиданности, в руке блеснул пистолет. Разглядев ординарцев, стоявших у входа, все понял. «Ишь ты, храбрец какой нашелся! Шаль, словарь мой беден…»