Кузьму и забавляло и радовало волнение Кати. Желая ей понравиться, он решил поразить ее своей силой. Когда вернулся с того берега, Катя рассердилась: «Вы что, с ума сошли?»
Бледная, глаза заплаканные. Полушутя ответил: «Я и сам не знаю, возможно, сошел». Румянец вспыхнул на ее щеках, и она поспешно отвела свои большие черные глаза.
Заснул Гусев с мыслью: «Возьмем рейхстаг, через редакцию газеты найду Катю и скажу ей все напрямик».
Глава седьмая
Штурмовать рейхстаг коммунистом
1
– Поспешил ты, кажется, Виктор, – сказал Орешко Правоторову, когда разведчики вышли от командира полка. – В этой тьме материал для флага найти не легче, чем иголку в стоге сена.
Разведчики обошли много залов и комнат, осмотрели их самым тщательным образом, но безрезультатно. То и дело натыкались на часовых, даже надоело объясняться с ними. Мебель все больше кожаная – диваны, кресла. А в шкафах – бумаги, наверно, дела на политически неблагонадежных немцев, лагерные донесения и прочее. Лишь в одном месте напали на шкаф с тряпьем. С надеждой стали перебирать его, но обнаружили только военное обмундирование.
Вспомнили девушек, освобожденных из концлагеря, тоже искавших красный материал. Уничтожили его фашисты в Германии, что ли? Для ускорения поиска разбились на две группы, а к концу уже стали действовать в одиночку, по двое. Пожалуй, больше всех старался Булатов. Он подал заявление в партию и хочет пойти на штурм с флагом. В углу одной из комнат он долго возился, силясь достать что-то из дивана. Перешагнув через валявшуюся на полу разорванную пуховую перину, Правоторов подошел к Булатову с фонариком:
– Что там, Гриша?
Из раздвинутого дивана тот вытащил два куска красного тика. Правоторов поспешно схватил оба полотнища.
– Давай, Гриша, сошьем их по длине, – сказал он и снял пилотку, чтобы достать иголку с ниткой.
Работа приближалась к концу, когда из соседней комнаты послышалась немецкая речь, а на стене задрожал пучок света. Оба схватились за автоматы, увидев в лучах фонариков двух немецких офицеров, ступивших в кучу пуха. Но вслед за ними вошли Сорокин и Лысенко.
– Где это вы их сцапали?
– Из шкафа вытащили. Интенданты.
Правоторов развернул полотнище. Разведчики. были в восторге, а немцы недоуменно смотрели и не понимали, чему так радуются русские.
– Это ж капут Гитлеру, ферштейн? – указывая на полотнище, повернулся к ним парторг.
– Яволь, Гитлер капут, – ответили офицеры.
– Надо торопиться к подполковнику, – сказал Сорокин, – чтобы допросить этих немцев.
Только тут разведчики разглядели, что оба офицера с ног до головы обсыпаны пухом. Выглядели они до того смешно, что ребята рассмеялись. Это помогло офицерам оправиться от испуга – они поняли, что их не собираются убивать.
– Ну, орлы в курьих перьях, пошли, – показал им на дверь Сорокин.
Со смехом двинулись разведчики по коридору и тут же столкнулись с Пятницким и Щербиной. Давно не видевший земляка, Пятницкий крепко пожал руку Лысенко. Заметив пленных, решил, что ребята возвращаются из поиска, спросил, как там у рейхстага, и удивился, когда Лысенко шутливо сказал:
– Нет, это мы их попутно. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Красный материал по всем этажам искали.
– И мы ищем красный материал.
– А вам-то зачем, земляк? Ваш же полк настоящее знамя из армии получил.
– Одно другому не мешает, – ответил Пятницкий.
– Это верно. Может, рядом и установим, а? Услышав разговор земляков, Правоторов заметил:
– Оказывается, не мы одни о флаге подумали. Соревнование знаменосцев получается.
Берест, открыв одну из дверей, увидел в полутемной комнате двух что-то рассматривавших солдат. «Неужели у нас завелись барахольщики?» Еще больше возмутился, узнав Пятницкого и Щербину. Но странно: приход замполита нисколько их не испугал. Больше того, они, кажется, даже обрадовались.
– Матерьяльчик подбираем. Кажется, подходящий. Поглядите… Ну-ка, Петро, потяни на себя…
Замполит увидел красное полотнище и догадался, что подняло солдат в такой ранний час.
– А я, друзья, другое подумал…
Поняв, какие подозрения возникли у замполита, Пятницкий только рукой махнул:
– Эх, товарищ лейтенант, тошно мне от фашистских вещей. Кровью от них пахнет. Закончим войну, один лишь подарок сыну повезу отсюда – игрушку. Есть у них хорошие. Ну, скажем, запряженная лошадка с кучером на облучке. Ключиком заводится. Такая по душе придется парнишке. Детвора со всей деревни прибежит поглазеть.
Берест задержал руки на солдатских плечах. Слова Петра тронули его. Вспомнил: как-то недавно Пятницкий долго сидел с опущенной головой и вдруг с тоской в голосе произнес: «Какое ж это лиходейство – война! Родился у меня сын, скоро три года исполнится, а мне и взглянуть па него не удалось».