Оглушительный треск автоматных очередей, гул разрывов гранат громовым эхом катился под сводами огромного здания.
У самого входа Сьянов чуть не упал, споткнувшись обо что-то железное. На секунду включил фонарик – пулемет, рядом убитый немец. Раздумывать некогда. Старший сержант прилег за пулемет и выпустил в темноту весь диск. Луч карманного фонарика вырвал из затаившейся черноты бесконечные стены, многочисленные колонны с антресолями наверху.
Многое помог ему увидеть этот тоненький луч. Вон справа – лестница. Куда она ведет? В подвал? Да, так и есть. Такой же спуск в левом крыле. По опыту боя в «доме Гиммлера» Сьянов знал, какую опасность представляют выходы из подвалов: оттуда могут контратаковать. Надо немедленно блокировать их, поставить автоматчиков.
– Смотреть в оба! Огонь открывать без команды! – предупредил он автоматчиков и, сложив рупором ладони, прокричал в темноту: – Смелей, ребята!
Первое волнение постепенно проходило.
У сержанта за войну уже выработалось правило: смело врываться в здание и упорно, как крот в землю, вгрызаться в него, захватывая углы, лестницы, комнаты…
Перед атакой он настойчиво втолковывал эти правила уличного боя молодым бойцам и теперь видел, что урок пошел впрок.
Вошел в одну из комнат.
– Зажигай каганец, – сказал связному. – Устроим здесь КП.
Бой впотьмах развертывался упорный. Там и тут вспыхивали короткие очереди автоматов и пулеметов, грохали взрывы гранат. Бойцы медленно растекались по обеим сторонам коридора. Ориентировались на ощупь, держась за стены и колонны.
Обосновав командный пункт, Сьянов постарался наладить связь: знал, с каким нетерпением ждут его весточки. Телефонист, сержант Ермаков, при тусклом свете каганца возился с аппаратом, хотя был уверен, что провод оборван где-то на площади. Напарник ушел сращивать провод, но что-то долго не возвращается.
А через несколько минут на КП одновременно появились Ярунов, Берест и Гусев.
– Все в порядке, – доложил сержант, точно рейхстаг уже был завоеван. – Одна беда – связи нет.
Гусев сразу же послал Щербину на поиски радиста – надо развертывать рацию. Возвратился тот с печальной вестью. Многие видели – Гирский погиб на площади, рация разбита миной.
Ермаков не выдержал:
– Я пойду по проводу, товарищ старший лейтенант, Пусть кто-нибудь подежурит у аппарата.
– Хорошо, – согласился Гусев.
А в это время лейтенант Греченков, находившийся в правой части здания, вздрогнул от внезапно вспыхнувшей внизу стрельбы и выскочил из КП узнать, в чем дело.
Кошкарбаев пояснил:
– В овальном зале со своими чуть не столкнулись.
– То есть как?
– А кто про них знал? С другой стороны вышли. Рота Сьянова из семьсот пятьдесят шестого полка.
На месте происшествия встретились адъютанты старшие батальонов Давыдова и Неустроева капитан Чепелев и старший лейтенант Гусев.
– Лихой у тебя народ, капитан, – кивнул Гусев в сторону бойцов. – Благо, наши откликнулись мигом, а то не миновать бы беды.
– Давайте разграничиваться, товарищ старший лейтенант, чтоб подобных происшествий больше не было.
И они стали делить коридоры.
Уже пять часов идет штурм рейхстага. К зданию по-прежнему трудно подступиться, и это беспокоит командование. Нервирует и незнание обстановки в самом здании.
Окончательно выяснилось, что главные огневые позиции противника находятся в Тиргартене и у Бранденбургских ворот. Там множество зениток, приспособленных к стрельбе по пехоте, – немцы пользовались отсутствием наших самолетов в воздухе, которые не появлялись, чтобы не поразить своих. Укрылись зенитки в долговременных сооружениях так, что даже прямые попадания снарядов небольшого калибра не причиняют им вреда. А перед зенитками, по северо-западной части парка, проходят траншеи с бетонированными пулеметными площадками и ходами сообщения.
Артиллеристы тщательно готовились к третьему мощному удару по вражеским огневым точкам, чтобы окончательно открыть пехоте дорогу в рейхстаг. Нанести такой удар теперь было не так просто, как в первый раз, – надо учитывать, куда выдвинулась своя пехота, чтобы не поразить ее. Требовался прицельно-точный огонь.
Тем временем в доме МВД сосредоточивались силы для решительного броска. По командной линии еще днем были направлены донесения. Получив сообщение от командиров полков, комдив Шатилов доложил командиру корпуса Переверткину, а тот – штабу армии: «В 14.00 30 апреля частями корпуса в результате двухдневного ожесточенного боя над южной частью рейхстага водружено знамя».