И все равно последовал тот же ответ: "Мое имя..." и не более. Я увидел, что я должен покорить беса местами из Писания и именем Иисуса, и начал делать так. Неожиданно бес сдался. Он громко закричал: "Мое имя... ложь!"
Все люди в моей общине подскочили со своих мест и со звуком плюхнулись назад!
Я быстро мысленно обратился к Писанию и вспомнил, что в 22 главе 3-ей книги Царств говорится о лживом духе в устах пророков Ахавовых. Итак, полученный ответ соответствовал Писанию. И каким-то образом я получил впечатление, что эта женщина больше слушала ложь, чем говорила ее.
Я сказал бесу: "Ты, лживый дух, выходи из этой женщины!" Бес открыто не повиновался мне; он отказывался выходить. Но к этому времени я был абсолютно уверен, что если я буду настойчиво использовать имя Иисуса, то он покорится мне. В конце концов, примерно через десять минут, бес вышел с громким, непрерывным ревом, похожим на звук скоростного поезда, проходящего мимо. Никакие человеческие легкие не могут выдержать такую громкость в течение такого длительного времени. Как только бес вышел, язык женщины высунулся изо рта, наливаясь цветом и извиваясь, как у змеи. Затем, когда рев улегся, она свалилась на пол, как пустой мешок.
Стоя у алтаря, я тихо благодарил Господа за свои предыдущие уроки по изгнанию бесов у меня дома!
Продолжение следует!
Было совершенно очевидно, что бес вышел из молодой женщины, но давление внутри меня говорило мне, что там были и другие, с которыми нам надо было разобраться. Без этого предупреждения я мог просто подумать и сказать: "Слава Господу, наша сестра освобождена!" - и больше ничего не делать. Рано или поздно ее поведение показало бы, что она не была полностью свободна, и служение освобождения было бы дискредитировано.
В то же время, я почувствовал, что надо было закончить общее воскресное служение. Поэтому, я сказал Джону Фолкнеру и церковному казначею, который стоял рядом: "Проводите, пожалуйста, эту леди в мой офис, я продолжу свою проповедь".
Они вместе с Лидией провели ее в мой офис, пока я занял свое место за трибуной. Я увидел прихожан с круглыми от изумления глазами и открытыми ртами. Утренняя демонстрация убедила их в реальности бесов больше, чем любая проповедь!
Через некоторое время я услышал звук глухого стука по направлению моего офиса. Затем Лидия появилась из-за угла.
"Тебе лучше будет поскорее прийти сюда", - сказала она.
Я знал, что она не паникует, поэтому сказал людям: "Я заканчиваю свою проповедь, и вы можете либо остаться в церкви и молиться, либо идти домой, как вам угодно".
Как только я оставил платформу, одна из членов общины, богобоязненная женщина, мать церковной пианистки, подошла ко мне и сказала: "Мистер Принс, неужели это была наша дочь?"
Я остановился пораженный. Шэрон, наша пианистка, всегда сидела на передней скамейке. Она была зрелой пятидесятницей, спасенной и крещеной в Духе Святом еще в детстве. Ее отец был пятидесятническим пастором, ее муж - студентом пятидесятнической библейской школы, и брат ее мужа - пятидесятническим служителем. Она была молодой тихой женщиной, служившей Богу своей игрой на пианино, ничего не имевшей общего с женщиной, лежавшей на полу. Я не знал, что ответить.
Наконец, я сказал: "Я думаю, что это была Шэрон. На этой скамейке никого кроме нее не было".
"Могу я пройти вместе с вами в офис?"
"Конечно".
Муж Шэрон и ее отец также присоединились к нам, и мы отправились в офис. Это была сцена, которую я никогда бы не смог себе вообразить. Джон Фолкнер и церковный казначей держали руки Шэрон, но в те моменты, когда она получала свободу, она рвала на себе одежду.
"Вот так проповедники и попадают в проблемы!" - подумал я про себя.
Я громко сказал мужу и родителям Шэрон: "Если вы хотите отвести Шэрон к психиатру, я не возражаю. Я ничего не буду предпринимать, пока не получу вашего согласия продолжать".
"Мы хотели бы, чтоб вы продолжили", - ответили они. После того, как муж Шэрон и ее отец сменили Джона Фолкнера и казначея, они извинились и ушли. Как только она оказалась под их властью, проявления улеглись.
Затем мать Шэрон отвела меня в сторону и сказала, что она пыталась организовать встречу со мной для разговора с Шэрон и ее мужем. Ее мать была опытной медсестрой; используя благоразумный, профессиональный язык, она попыталась объяснить, что происходило между молодоженами. В том десятилетии христиане не использовали такой термин, как оральный секс, но я понял, что это именно то, что она хочет мне сказать.