Никита, кажется, совершенно не обратил на это внимание. Присел в свободном уголочке и стал играть в любимые машинки. Хорошо хоть медведя не хватился, которому я пока не успела пришить голову.
— Посиди тут, мой хороший, — сказала сыну, выходя из комнаты. — Я скоро вернусь.
Раздевшись и разувшись в прихожей, я постояла недолго, глядя в зеркало. На меня из отражения смотрело осунувшееся и побледневшее подобие той Насти, которой я была раньше. И ведь прошли всего сутки с того момента, как вскрылись новые обстоятельства моей жизни. Что ж, я все равно не имела права опускать руки и планировала прямо сейчас отправиться и разобраться с тем главным вопросом, который владел мною — чтобы Кира даже думать не смела, что она может без моего ведома что-то делать в этой квартире.
— Сейчас мы садимся и разговариваем втроем, — сказала жестко, зайдя на кухню и присев напротив сладкой парочки.
Они переглянулись. Кира приподняла бровь и хмыкнула, а Николай, весь превратившись во внимание, подался ко мне и сказал серьезно:
— Я тебя слушаю, милая.
Глава 8
— Это хорошо, — кивнула я, переводя дыхание. — Первое — у меня есть ряд условий, которые вы будете выполнять.
— А иначе что? — хихикнула Кира, но Коля смерил ее взглядом, и его первая жена замолчала.
— А иначе мы станем воевать. Бесконечно.
Растянув губы в улыбке, я обратила все свое внимание на мужа и, призвав силы, которых почти не осталось, спросила:
— Милый, твои слова о том, что в доме главная я, а девочки, — я указала кивком в сторону нашей спальни, — станут выполнять все, что скажу… Они ведь в силе?
Коля дернулся. Его челюсти сжались, а зубы, как мне показалось, скрежетнули друг о друга. И все же он, улыбнувшись мне точно такой же натянутой улыбкой, повторил однажды сказанное:
— Да. Ты в доме главная, Настен. Кира это знает.
Я не смотрела в ее сторону, но физически почувствовала негатив, щедрыми волнами выплескивающийся наружу.
— Хорошо. Тогда правила таковы. Никитке мы говорим, что у нас гости. Родственники. Девочки даже не смеют называть тебя папой!
Я повысила голос, взглянув на Киру. Глаза той метали молнии, но я видела, что она вынужденно предпочла засунуть язык себе в одно место.
— Никаких побудок с петухами, особенно когда выходные. Если вы в своей деревне, — это я говорила уже полностью переключив внимание с мужа на его жену, — привыкли вставать с петухами, то даже если проснулись в воскресенье в пять утра — сидите в комнате тихо, как мышки.
— А то что? — не выдержала снова Кира.
Николай тронул ее локтем, но она уже закусила удила.
— Нет, Коль… Мне правда интересно, что сделает Настасья, если вдруг ее правила не выполнятся?
Я растерялась, хотя и старалась не показывать виду. Угрожать тем, что уйду? Да Кира ламбаду бросится танцевать, когда услышит об этом.
— Настасья устроит тебе адскую жизнь, Кира, — понизив голос, проговорила я.
Со стороны, должно быть, это выглядело смешно — где мои сорок семь килограммов, и где эта тетя-лошадь? Нет, Кира не была толстой, но коренастостью и крепостью больше походила на деревенскую кобылу. Однако сейчас мне было плевать на то, как смотрюсь, когда угрожаю Кире.
— Никиту из садика привожу только я. Больше забирать его вот так не нужно, — продолжила озвучивать свои условия.
Коля сделал вид, что раскаивается.
— Я просто испугался, что ты снова отправишь его к бабушке. Хотел познакомить с Викой и Машей. И да, мы сказали ему, что это просто гости, — проговорил он.
В любой другой ситуации я бы возмутилась и высказалась на эту тему, но было видно, что слышать, как Николай идет у меня на поводу, Кире крайне неприятно.
— Вот и хорошо. И все же на будущее… Привожу сына из сада я лично. Забирать его не нужно, — повторила уже озвученное.
Я побарабанила пальцами по столу. Прислушалась к себе. Ничуть не стало легче от того, что выдавала свои условия, а их принимали. Я не ощущала себя победительницей, не чувствовала облегчения, которое позволило бы мне вздохнуть свободнее. Лишь только ужасающая усталость все давила и давила сверху на плечи.
— Ложимся спать мы тоже рано. В девять вечера — отбой. И что касается готовки… Ни я, ни Никита употреблять то, что творит на этой плите Кира, не станем. Питаться с сыном я буду отдельно.
— А я? — тут же поинтересовался Николай, привыкший к тому, что его дома всегда кормят вкусно и сытно.
И дело обходится без прогорклого масла, от которого разве что стены не закоптились.