Она с завистью смотрела на напарницу Зою, девушку с очень светлыми, пепельными волосами и серыми глазами, которая на каблуках и в ужасной тунике двигалась так, будто была в джинсах и кроссовках. Нельзя сказать, что Зоя обрадовалась бестолковой помощнице, но собирая заказ на кухне, как попугай повторяла, в какой последовательности раскладывать ножи и расставлять тарелки, кто постоянный клиент, кто нет, у кого какое любимое блюдо…
Дора почти ничего не запомнила.
А в конце дня злополучные туфли таки сыграли с нею злую шутку. Дора несла полный поднос грязной посуды и, едва свернула из зала в коридор, ведущий в туалетные комнаты и дальше – на кухню, как каблук подвернулся, и она грохнулась на пол. Тарелки со стаканами разлетелись на осколки, вилки и ножи радостно звенели по полу.
На шум прибежала Рита. Бросила короткий взгляд на битую посуду и с трудом поднимающуюся Дору.
– Вычту из твоих кредитов, – сказала она, поджав губы, Дора кивнула. – И внесу в личную карту во всеобщей базе.
Кровь хлынула к лицу.
Бог с ними, с кредитами, но если её признают непригодной к жизни на второй полосе, то вернут на третью. И не факт, что на те же условия, с которых она ушла. Дама, собеседовавшая её, непрозрачно намекнула: тех, кто не оправдывает надежд, не любят. Вроде как так и сказала, да.
Дора неловко забормотала извинения и почувствовала на себе новый взгляд. Из мужской уборной вышел человек в блестящем чёрном пиджаке, тёмными глазами и торчащими волосами, цветом напоминающими о мышах. Или – о пыльном асфальте. На правой скуле пухлого круглого лица, под глазом, красовалась большая серая родинка. Он насмешливо посмотрел на Дору, и она обеими руками вцепилась в подол туники, прижимая его к ногам. Мужчина перевёл взгляд на гору битой посуды, к которой уже подступала уборщица с электрощёткой, и улыбнулся Рите.
– Позвольте, я оплачу это маленькое недоразумение. Просто внесите это в мой счёт, договорились?
Рита кивнула, хоть и скривилась.
– И вы окажете мне любезность, если не станете трогать личную карту этой девушки. Уверен, она освоится. Мы ведь должны помогать тем, кому, хм-м-м, повезло меньше нашего.
Он подмигнул Доре. Её бросило в дрожь, к горлу подступила тошнота. Невпопад вспомнился Артемий, их последняя встреча. Подумалось, что даже тогда её так не мутило.
– Иди, работай, – сухо бросила ей Рита.
Через час их сменили девушки с ночной смены – «Жасминовый туман» работал круглосуточно. Дора, наконец-то, сорвала с себя кошмарные туфли и натянула ботинки, пожалев, что вообще не пришла в старых кроссовках. Зоя же – о ужас! – сменила ресторанные туфли на почти такие же, только красного цвета. Впрочем, красное платье по степени открытости тоже не сильно отличалось от туники…
– У меня флаймобиль, – сказала Зоя в ответ на удивлённый взгляд Доры. – Иду на вечеринку в клубе «Буль-Буль» у озера. Не в своём же ресторане тусить! – хохотнула она. – Хочешь со мной?
– Нет, я… – Дора замялась.
– Что ж, как хочешь. Я просто так спросила.
– Зоя, Зоя постой! – Дора схватила её за руку у самого выхода подсобной комнаты, где они переодевались. – Ты не могла бы мне ещё раз рассказать про ножи и вилки, и кто что ест, и всё прочее?
– Я же тебе целый день об этом талдычила!
– Пожалуйста! Я хочу всё записать, зарисовать и выучить, чтобы Рита была мной довольна. Она вроде как не очень рада, что я здесь, и при первой же возможности постарается меня выпинать. Уже сегодня попыталась. Я тебе заплачу, только помоги, пожа…
– Ладно, ладно, не тарахти. Не нужна мне твоя плата, – Зоя вздохнула, посмотрела на водные мини-часы, что причудливым кулоном висели у неё на шее. – Ладно. Немного времени у меня найдётся. А у тебя, говорят, златокрыл есть?
Дора кивнула. В «Жасминовый туман» Пряника брать не разрешили, но слухи о нём разошлись быстро.
– Расскажи, как тебе удалось так круто с ним в контакт войти, что аж на вторую полосу поднялась? А я, так и быть, повторю всё, что знаю, о ножах и вилках.
Ноябрь 41 год н.к.э., Эдуард
Оказавшись в отчем доме, Артемий гордо потопал в теплицу. Чувствовалось: он бы с радостью запихнул туда златокрыла с папашей вместе, освободив родную спальню от инопланетного захватчика и родителя-предателя, но сдержался.
Да и в теплице было совсем неплохо. В первую очередь тепло! И светло – тоже. И душисто. Посреди просторной комнаты, между растениями спокойно помещалась раскладушка Терезы – старая, но целая и прочная. Вдобавок к ней из бывшей комнаты Артемия приволокли тонкий матрац, письменный стол и стул.