– Вы хотите посмотреть этот карандаш? – спросил продавец. Его лицо показалось суровым и нетерпимым к тем, кто не хотел ничего покупать.
Я покраснел и был не в силах поднять глаза, я еле ответил: «Нет, спасибо.»
– Почему? Я же вижу, как ты на него смотришь каждый раз, когда приходишь сюда, неужели ты не хочешь рассмотреть его поближе или, может быть, ты хочешь его сразу купить?
Я покраснел ещё больше.
– Наверно, для такого юного молодого человека двести восемьдесят рублей – большая сумма?
– Да, – сказал я, всё так же не поднимая глаз.
– Это похоже на правду, – продавец вздохнул, изображая сожаление.
– У Пети Волкова есть точно такой же карандаш, мы сидим за одной партой, – сказал я, немного смелея.
– Так тебе нужен этот карандаш потому, что такой есть у Пети?
– Нет, мне кажется, что этот карандаш рисует намного лучше моих карандашей. А Петя вообще рисовать не умеет.
– Ты знаешь, – сказал продавец и закрыл тетрадь, – я не так хорошо разбираюсь в детях, но всё-таки я уверен, что ты хочешь этот карандаш, потому что он есть у другого, но не у тебя.
– Но, зачем ему такой карандаш, если он всё равно рисовать не умеет, это несправедливо – пусть отдаст его мне.
– А ты бы отдал кому – нибудь этот карандаш?
– Нет. Я хорошо рисую, а Петя рисует каких-то дебильных уродцев, у них вместо рук кружочки.
– Ты не думаешь, что Петя размышляет так же, как ты? И в его глазах уродцы получаются у тебя.
Я поднял глаза и посмотрел на продавца.
– Нет, я никогда об этом не думал.
– Хорошо, – сказал он, его лицо подобрело, и я уже не хотел опускать глаза, – ты можешь забрать карандаш, а деньги принесёшь потом, когда накопишь.
– Вы серьезно?
– Совершенно серьезно, – продавец качнул головой, его веки сомкнулись на миг.
– А вдруг, пока я буду копить, вы умрете от старости?
Продавец рассмеялся, – я надеюсь доживу до этого.
– Нет, я всё равно не возьму карандаш, мне кажется, я не верну вам деньги. Когда у меня будет двести восемьдесят рублей, я забуду про вас и потрачу их на что-то другое, ведь карандаш уже будет моим.
– Ну что же, спасибо за честность, видимо, ты хороший человек.
– Не такой уж я и хороший, я плохо учусь и часто дерусь в школе, и поэтому маму туда вызывают, она потом меня сильно ругает и говорит, что я плохой и злой.
– Даже у самых нехороших поступков бывают свои причины. Взрослым проще осудить тебя, чем понять, почему ты это делаешь. А ты как думаешь, почему ты дерёшься?
– Не знаю, – ответил я и на секунду задумался, – я всегда дерусь с теми, кто лучше меня, кто хорошо учится или кого любит учительница.
– А ты попробуй сам стать лучше, попробуй лучше учиться или завести больше друзей, ведь когда ты дерёшься, то делаешь кому-то больно.
– Мама тоже так говорит, после того как меня отругает.
– У тебя хорошая мама, даже если она тебя ругает.
– Да, моя мама хорошая. Но все говорят – моя мама – больная алкоголичка, разве может алкоголичка быть хорошей мамой?