Короткое знакомство с Сыроежкиным оставило глубокий след в жизни Константинова и его товарищей. Они в полной мере испытали на себе влияние яркой личности этого умного, храброго, внимательного к людям человека.
«Для нас он был, как бы олицетворением всей замечательной плеяды соратников Феликса Эдмундовича Дзержинского», — говорил Константинов. Общение с такими людьми, по признанию Владимира Антоновича, давало тот заряд сил и уверенности, который помогал успешно преодолевать трудности, встречавшиеся на долгом пути службы в органах госбезопасности. А это был ратный путь бойца, отмеченный высокими наградами Родины — орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды. Была среди наград еще одна, очень дорогая и памятная. В постановлении ЯЦИКа от 30 декабря 1930 года говорилось, что Константинов Владимир Антонович награждается именным пистолетом «…за преданность пролетарской революции…»
В этой четкой, емкой формулировке выражена суть ратных и трудовых дел чекиста Константинова. Этим критерием выверял он каждый шаг на своем жизненном пути.
…Стоит в селе Жиганске, на высоком ленском берегу, старинный деревянный домик. Здесь последние годы жил Владимир Антонович Константинов. Тихими летними вечерами любовался он неоглядной ширью великой реки, проплывающими мимо караванами судов, уходящей за горизонт тайгой, и его старое больное сердце наполняло чувство исполненного долга перед этим привольным богатым краем, перед людьми, которых он любил, за счастье которых боролся.
1984 г.
К. Федотова
ТРОПЫ ПАРТИЗАНСКИЕ
Отряд держал путь на Сунтар. Поселок был захвачен бандой Павлова, насчитывающей около двухсот человек. Дружинников было куда меньше. Но силы красных росли от наслега к наслегу: в отряд вливались добровольческие дружины.
Неподалеку от Эльгяя заметили двух всадников. На ветру развевались необычайно длинные полы их странной одежды.
— Семенов, смотри, никак бабы едут, — крикнул один из дружинников шеинскому учителю, присоединившемуся в числе других коммунистов к вилюйскому отряду.
— Не болтай, откуда тут быть женщинам, — возразил учитель.
Дружинники окружили верховых, с интересом разглядывая их чудной наряд: многие впервые видели людей в шинелях. Всадники оказались красноармейцами отряда Пястолова, уже успевшего занять Сунтар.
Это был взвод чекистов из 33-й роты ГПУ, пришедшей из Олекминска. Он имел задание командования объединить добровольческие дружины в Сунтаре, Нюрбе, Верхневилюйске и оказать помощь осажденному Вилюйску.
Партизаны стали расспрашивать о силах бандитов.
— Да трусы ваши бандиты, — отвечали красноармейцы, — только наша «бабушка» закашляет — бегут, как зайцы.
«Бабушкой» они любовно называли свой пулемет.
В поселке командование решило часть подошедших дружинников направить в разведку: они лучше знали местность. Командиры Кириллов и Михалев выделили семнадцать человек, в числе которых оказался и учитель Иннокентий Сафронович Семенов.
Едва разведчики вышли из Сунтара, как наткнулись на свежие следы от широких лыж. Видно, противник отходил, оставляя засады. Километров через пять, около одинокой юрты разведчики заметили двух оседланных лошадей. Седоков не было видно. Женщины оказали, что белые разыскивают охотника по прозвищу Буолто. Партизанам было знакомо имя этого человека. Он не раз оказывал им помощь. И если враги напали на его след, то от них пощады не жди. Надо было срочно выручать товарища.
Семенов и четверо всадников рысью пустились к соседнему аласу. Хозяин, завидев их, сокрушенно покачал головой: «Поздно прибыли».
На обратном пути нарвались на засаду. Трое дружинников были убиты. Отстреливаясь, учитель с трудом добрался до своих…
Опасаясь за Вилюйск, окруженный бандой Канина, Пястолов решил оставить Сунтар и двинулся на выручку города.
В Нюрбе красные нашли большие запасы пушнины, продовольствия, которое предназначалось для бодайбинских приисков, но не было вывезено из-за тревожной обстановки в крае. Нельзя было допустить, чтобы это богатство досталось противнику. Решено было оставить здесь небольшой отряд, а основными силами двинуться дальше — на Вилюйск…
Командование нюрбинского отряда понимало всю опасность положения и с первых же дней приняло меры по укреплению обороны. Вместе с жителями красноармейцы рыли окопы, ходы сообщения, сооружали завалы.
Доходили слухи, что в районе Сунтара Павлов продолжает накапливать силы. Разграбив государственные магазины, он каждому «добровольцу» отпускал пять аршин ситца, кирпич чая и фунт табака.
Кому-то надо было побывать в расположении противника, разведать его истинные силы.
И снова выбор пал на Семенова: знал русский язык и был родом из тех мест.
Вместе с сопровождающим он ехал двое суток почти без передышки. Дорогу часто преграждали водные потоки: весна делала свое дело. Но учитель торопился, надеясь добыть кое-какие сведения у знакомого старика. На исходе второго дня добрался до его аласа.
В юрте оказались старуха и двое мальчишек. Одного из них Семенов попросил сбегать за хозяином: он сеял ячмень.
— Ну как, — спрашивает Семенов у старухи, — есть в ваших краях «братья»? (Так тогда себя бандиты называли).
— Нет, у нас все тихо. Мы ничего не знаем.
Хозяйка оказалась на редкость несловоохотливая, на все вопросы отвечала односложно, нехотя.
Время шло. Пора бы прийти старику и мальчишке. Семенов вышел во двор. За ним мышонком выскользнул второй мальчуган.
— Слушай, дядя, — озираясь, зашептал парнишка, — тут полно бандитов! Сегодня у нас были!
И как бы в подтверждение слов мальчика со стороны леса донеслись голоса.
Дальнейшие события развивались так.
— Размышлять было некогда, — вспоминает Иннокентий Сафронович. — Бросаюсь в лес, залегаю за корягой. Вижу, на конях промчались двое. Они, видно, решили, что я подался в сторону реки.
Возвращаться в юрту было опасно. Услышал вдали удары топора, осторожно пробираюсь на звуки.
— А, учитель, — радушно встретил хозяин.
Завожу разговор о «братьях».
— Погоди, скоро придет Митя, от него все узнаешь.
Митя был своим человеком и возможность встретиться с ним меня обрадовала.
Он рассказал о силах неприятеля все, что знал. А потом, услыхав, где я был, ахнул:
— Вовремя утек от старухи! У нее сын подался к бандитам…
Добыв нужные сведения, я уже думал собираться в дорогу, но почувствовал страшную усталость. Разговор собеседников доходил до меня какими-то обрывками фраз. Я силился понять их смысл, но в глазах мерещился то всадник на моей белой лошади, то злая старуха, которая таскала за вихры юркого мальчонку.
— Э, дорогой, да ты спишь, — тряс меня за руку хозяин.
Находиться в юрте небезопасно и меня решили проводить к соседу. У того стоял на отшибе амбар, в котором можно было передохнуть.
Разбудила меня какая-то подозрительная возня за стеной. Сон как рукой сняло. Присмотрелся через щели — бандиты. «Ну нет, — думаю, — живым не дамся!» Начинаю через щели отстреливаться…
Очухались враги, когда я перебежал через алас, скрылся в соседнем ельнике. Пробираюсь к реке. На другом берегу вижу кулацкую усадьбу. Знакомые места. Надо бы бедняка знакомого разыскать. Только подумал — везет! — тот сам навстречу.
— «Ветку» бы, — говорю, — хоть какую-нибудь.
— Счастливый ты… Вон сын князя сеять пошел, а лодка в кустах…
Отвязываю большую, человека на четыре, лодку, хватаю какие-то палки (весла искать уже некогда) и выгребаю на середину реки. Только перевел дыхание, как с берега донеслись крики и тут же рядом с лодкой стали выплескиваться фонтанчики. Недолет… Еще раз недолет. А вот пуля просвистела мимо… Значит, у бандитов не только дробовики. Тут я вскидываю неестественно руки, валюсь на дно лодки и отдаюсь во власть течения. Маневр удался. Белые сочли меня убитым и догонять не стали…