Она побледнела и не закончила мысль.
Оливер подошел следующим.
— Самый маленький из всех, — пробормотал он и разорвал упаковку: внутри оказался фиолетовый фломастер.
Элли и Мэв медлили, и Холлис сам вручил им пакеты. Мэв подождала, чтобы Элли открыла пакет первой: в нем лежала сигарета с марихуаной.
По отдельности каждый из этих предметов казался безобидным. Но, увидев их вместе, Мэв почувствовала, как в горле поднимается горечь, а в сознании всплыло отчетливое воспоминание: оглушительная музыка, липкие стаканы, тошнотворно сладкий алкопопс, запах травки и царивший в комнате полумрак. По выражению лиц остальных она поняла, что не одна вспомнила ту вечеринку.
— Открывай свой, Мэв, — сказал Холлис.
Внутри что-то звякнуло. Мэв неуклюжими пальцами старалась разорвать бумагу. Внутри оказалась черная коробочка без надписи. Она сняла крышку. Все ждали, когда Мэв покажет, что внутри.
После долгого вздоха Мэв подняла коробочку вверх.
— Ключ.
Но значение имел не столько ключ, сколько прицепленный к нему брелок с символикой шотландского регби.
— Ну, это не может быть… — начала Мэв, но услышав, как охнула Элли, замолчала.
— Конечно нет, — сказала Лорна. — Это невозможно.
В ее словах не было обычной убежденности.
— Мы должны найти дверь, к которой подходит этот ключ, — объявил Холлис.
— Дом такой большой, — сказала Элли. — Дверь может быть любая.
— Два, — сказала Мэв. — Это должна быть комната номер два.
— Но почему… — Элли снова перевела взгляд на подарки. — Ну да. Конечно.
По общему молчаливому согласию они поднялись наверх.
Мэв предоставила остальным идти впереди нее по коридору с темными стенами и коврами. Ей все время казалось, что тусклые лампы мигают, но свет горел ровно.
Комната номер два находилась в конце коридора. Мэв встала позади Холлиса. Ключ был у нее в руке, но Холлис не попросил его. Он постучал, и они стали ждать.
— Это детектив-констебль Холлис Драммонд.
Тишина в ответ.
Оливер с видом снисходительного презрения выхватил ключ у Мэв. Его пальцы соприкоснулись с ее пальцами, и она быстро сунула руки в сырые карманы.
— Просто открой, — сказал он Холлису.
— Подождите.
Холлис снова постучал.
— Повторяю, это полиция. Если вы не ответите, мы зайдем. Это предупреждение.
Холлис прижал ухо к двери, затем взял у Оливера ключ.
— Так. Я отпираю дверь.
Он вставил ключ в замок, но не повернул его.
— Отойдите в сторону.
Мэв и Элли немедленно повиновались.
— С какой стати? — поинтересовался Оливер.
— Мы не знаем, что за дверью. Или что может появиться.
— Ты думаешь, она заминирована? — спросила Лорна.
— Понятия не имею, но я не собираюсь рисковать.
Лорна присоединилась к женщинам. Презрительно хмыкнув, Оливер сделал то же самое. До Мэв донесся запах его лосьона после бритья — тот же самый после стольких лет. Она отошла еще на один шаг назад, когда Холлис повернул ключ. Он осторожно открыл дверь и заглянул внутрь. Мэв не видела его лица, но заметила, как ссутулились плечи. Холлис провел рукой по волосам, и она вспомнила, как однажды в воскресенье утром он нашел одного из друзей Оливера в отключке посреди гостиной. Тогда у него были точно такие же жесты.
— Что это? Кто там? — спросила Лорна.
— Зайди и посмотри.
Лорна протиснулась мимо Оливера, который вошел следом. Элли, проходя, плечом задела Мэв. Мэв не слышала разговоров, но и криков тоже не было. Она пересилила себя и тоже вошла.
Все стояли полукругом, спиной к ней, загораживая то, что там было. Самая невысокая среди них, Мэв встала на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо Элли, но ничего не увидела, пока Холлис не отошел в сторону.
В правой части комнаты стояло коричневое кресло, ткань на его сиденье протерлась и выглядела заплаткой серого цвета. Однако их внимание привлекло другое: слева, прижатый к стене, стоял розовый диван. Продавленные подушки выпучивались, напоминая отвисшую нижнюю губу. Мэв узнала пятно на левом подлокотнике, напоминавшее карту Франции: это она пролила на диван чай двадцать с лишним лет назад.
— Это не тот же самый, — голос Оливера звучал хрипло. — Очевидно же. Он слишком старый. Попросту говоря, дерьмо.
— Нет, — сказала Мэв. — Он тот же самый. Состарился. Как и мы.
Но она смотрела не столько на диван, сколько на голубую карточку из плотной бумаги, лежавшую в середине дивана. На лицевой стороне машинописным шрифтом было напечатано: