- Ты прав, моряк, - ответил Паркер. - День и ночь. Этот парень принадлежит к уличной банде. Ты видел на нем рубашку с названием клуба? Думаешь, я буду терпеть все это дерьмо?
- У этого парня нет чувства собственного достоинства, - сказал Эрнандес. - Так что, поторапливайся...
- Ну ладно, хватит о нем. Ты думаешь, его можно исправить с помощью дубинки? - Он помолчал. - Куда держишь путь?
- К миссис Гомес.
- А она еще ничего, эта миссис Гомес. Наверное, за пятьдесят, но с ней все в порядке. Фрэнк, а ты уверен, что это деловой визит?
- Уверен, - ответил Эрнандес.
- Что ж, поверим тебе на слово. Кстати, не заходил разговор о Мирандо?
- Когда я уходил, нет.
- Знаешь, - задумчиво произнес Луис, - Фрэнк, наверное, прав. Пойми меня, Энди, я не собираюсь учить тебя, как надо работать. Не думай так. Но, обращаясь таким образом с парнем, ты нанес ему сильную обиду. Я хочу сказать, что на острове все было бы по-другому.
- В Пуэрто-Рико нет проблем с бандами малолетних преступников, - сухо произнес Паркер.
- Конечно, нет. Но я имел в виду другое. Там... не знаю, как сказать... больше уважения.
- К чему? К послеобеденному отдыху? - разразился Паркер смехом.
- Ну вот, ты все свел к шутке, - смущенно произнес Луис.
- Я? Почему я должен шутить по поводу твоей родины?
- Знаешь, как тебе объяснить... мы были бедные и голодные, но в центре города всегда была площадь, церковь розового цвета, росли деревья манго. В любое время ты всегда мог пойти на эту площадь и пообщаться с друзьями. И никогда ты не был безликим, люди знали, как тебя зовут. Это очень важно, Энди, знать, кто ты есть.
- Ну, и кем же был ты, Луис? - довольно посмеиваясь, спросил Паркер. Губернатором?
- Он все превратит в шутку, - добродушно произнес Луис. - Фрэнк, ты понимаешь, что я имею в виду?
- Разумеется.
- Здесь, порой, ты чувствуешь себя каким-то потерянным. А если ты безликий, то не может быть и речи об уважении, о чувстве собственного достоинства.
- Я понимаю, что ты хочешь сказать, Луис, - произнес Джефф. - Это похоже на то, что я рассказывал о Флетчере. Можно раствориться в огромной массе людей и забыть, кто ты или что ты.
- Si, si. Остров уважал людей, уважал жизнь... и смерть тоже. Жизнь здесь ценится дешево, а смерть и того дешевле. - Он помолчал немного, напрягая память, как бы давая ей время восстановить прошлое. - На острове, продолжал он, - в городе, где идут похороны, гроб несут по главной улице, а за гробом идут плакальщики.
- Я это знаю, - негромко произнес Эрнандес, - мне об этом рассказывал отец.
- И о маленьких девочках, несущих цветы и одетых в белое? - спросил Луис. - А город такой пыльный, спокойный и безмолвный.
- Да, и об этом тоже, - добавил Эрнандес.
- А владельцы магазинов стоят у дверей и, когда проносят гроб, они закрывают двери, тем самым высказывая свое уважение мертвому. Они как бы говорят:
"Я откладываю все свои дела, пока тебя провожают в последний путь, мой друг".
- Все это бред собачий, а не уважение, - подытожил Паркер. - Просто они все боятся смерти. Я тебе вот что скажу, Луис. Не знаю, как там, на вашем острове, а здесь, именно здесь - единственные, кто пользуется уважением, так это живые, причем такие живые гады, как, например, Пепе Мирандо.
- Нет, - Луис выразительно покачал головой.
- Как нет? Поверь мне на слово.
- Ну я пошел, а вы продолжайте спорить, - сказал Эрнандес.
- А мы разве спорим? - произнес Паркер. - Мы просто рассуждаем.
- О'кей, продолжайте рассуждать. - Выйдя из кафе, Эрнандес завернул за угол.
А в это время Джефф продолжал ерзать на стуле и выглядывать на улицу. Он мог слышать, как за его спиной спорили, вернее, рассуждали Луис и детектив, но это его нисколько не интересовало. Он всматривался в закрытую дверь "Ла Галлины", сгорая от нетерпения узнать, когда же наконец откроется бар. Говоря по правде, он и сам не знал, хотелось ли ему провести вечер в постели с женщиной или нет, но в голову не приходило ни единой мысли, как еще можно убить время. А так как он прошел через весь город, то сама мысль о том, что все его планы рухнут, была ему просто ненавистна. И поэтому он так внимательно всматривался в закрытую дверь, как бы внушая ей открыться, и чудо произошло - дверь действительно открылась.
Глава 6
Из бара вышла стройная девушка, которой на вид было не больше девятнадцати. Сквозь обтягивающий свитер и узкую юбку проступали соблазнительно округлые формы ее тела, тела девушки с превосходной фигурой. У нее были черные волосы и темно-карие глаза. Повернувшись, она потянула на себя ручку двери, чтобы закрыть ее, и достала из кошелька ключ. Мгновенно вскочив со стула, Джефф выбежал на улицу.
- Эй, - крикнул он.
Девушка обернулась, удивленно раскрыв глаза. Никогда в жизни не встречал Джефф таких удивительных темно-карих глаз.
- О, - ее губы округлились, произнеся этот единственный звук, и уже удивление уступило место смущению. Она смотрела на него с любопытством, ожидая, когда он заговорит.
- Я жду тебя уже с самого утра, - сказал Джефф. - Где ты пропадала?
- Да? - она произнесла это слово в форме вопроса, как бы ожидая дальнейшего объяснения. Он, не отрываясь, смотрел на нее. До его сознания начинало медленно доходить следующее: это была, вероятно, самая красивая девушка, которую он когда-либо встречал, и от этой красоты он лишился дара речи.
Девушка ждала. Джефф продолжал молчать. Наконец она спрятала ключ в кошелек, едва заметно пожала плечами, как это могут делать только женщины, и собралась уходить. Быстро догнав ее, Джефф преградил ей дорогу.
- Куда ты собралась? - спросил он.
- Домой.
- Зачем? Я ведь только нашел тебя.
- Мне нужно переодеться, - произнесла она.
- Ты ужасно нравишься мне и в этой одежде. - Он оглядел ее с ног до головы, остановившись взглядом на выпуклости ее мягкой груди, вздымавшейся под светло-голубым свитером, и на крутом изгибе бедер.
- Я должна переодеться, - повторила девушка, смущаясь его пристального взгляда.
- Это может подождать, не так ли? - настаивал он.
Девушка выглядела озадаченной:
- Что тебе нужно?
- А разве ты не догадываешься?
- Нет? - и опять она повысила голос в конце слова, так что оно прозвучало как вопрос.
- Знаешь, я разговаривал с одним парнем прошлой ночью. Скорее, даже сегодня, рано утром. Это было в баре, в южной части города.