– Послушай, – пьяным голосом произнес он, – где здесь находится Ла... Ла Галли... Ла... Послушай, я недавно разговаривал с одним парнем в баре, недалеко отсюда. Мы говорили... – Он замолчал и со свойственной пьяному человеку ограниченностью осмотрел Зипа. – Сколько тебе лет?
– Семнадцать, – ответил Зип.
– О!
Переваривая сказанное, моряк замолчал, затем кивнул головой.
– О'кей. Мне не хотелось бы наносить морального ущерба... в общем, тот парень, мы обсуждали... как бы сказать, ну я хотел переспать с дамой, понимаешь, о чем я говорю? С девочкой. Понятно?
– И он послал тебя сюда?
– Да... Нет... Да... Он назвал местечко, как его... Ла Галлина. – Он произнес слово с западным выговором, что вызвало очередную улыбку Зипа.
– Ля Галлина, точно, – поправил его Зип на правильном испанском.
– Во-во, – согласно кивнул моряк. – Он пообещал, что я найду там, что хочу. Ну так как насчет этого?
– Он был прав, – ответил Зип.
– Ну наконец-то. – Помолчав, добавил: – А где это?
– Иди вниз по улице.
– Спасибо. Большое спасибо, – благодарно кивнув, он направился туда, куда ему указали.
– Не стоит, – улыбнулся ему Зип. Некоторое время он стоял и глядел вслед удаляющемуся моряку, а затем вернулся и попросил Луиса приготовить кофе.
Моряк пошел вниз по улице, как и раньше, внимательно изучая каждый дверной проем. Внезапно он остановился и, посмотрев на надпись в стеклянной витрине бара, забормотал: «Ла Галлина, будь я проклят, парень был прав». Он зашагал прямо к входной двери, попытался открыть ее, но не ожидал, что она может быть закрыта, а убедившись в этом, ужасно разозлился. Пятясь от двери, он закричал:
– Эй, просыпайтесь, кто там, просыпайтесь, это я!
– Кого там черти носят? – спросил Луис.
– Моряк разбушевался, – усмехнулся Зип.
Луис вышел из-за стойки. Совсем рядом был слышен оглушительный рев моряка.
– Ну ты, потише, – предупредил Луис.
– Это ты мне? – обернулся моряк.
– Si[2], тебе. Кончай шуметь. Сегодня воскресенье и люди еще спят, тебе это известно? Ты всех разбудишь.
– Черт побери, именно это я и пытаюсь сделать.
– Зачем тебе это нужно?
– Потому что я хочу спать.
– В этом есть смысл, – терпеливо кивнул головой Луис. – Ты пьян?
– Я? – переспросил моряк. – Я?
– Ты.
– Нет, конечно.
– Я бы сказал, что немного выпивши.
Моряк подошел к Луису и, положив руки на бедра, произнес:
– Ну и что ж? Может, я немного и выпил. А ты разве никогда не был немного выпивши?
– Я был немного пьяным, был и в стельку пьяным. Заходи, я приготовлю тебе кофе.
– Для чего?
– Для чего? – пожал плечами Луис и вошел в кафе.
Моряк последовал за ним.
– Потому что я люблю моряков. Я когда-то тоже был моряком.
– Ты нашел, что искал? – переспросил Зип.
– Да, но там было закрыто.
– Это и я мог тебе сказать.
– Почему не сказал?
– Ты не спрашивал меня об этом.
– А ты, оказывается, один из таких парней, – сказал моряк.
– Каких? – Зип неожиданно напрягся, как бы готовясь к атаке.
– Парней, которых надо обязательно спрашивать.
– Вот именно. Я как раз один из таких. Ну и что из этого?
Увидев, что атмосфера накалилась и Зип готов сорваться, а может, просто для того, чтобы переключить разговор на себя, Луис сказал:
– Да, я служил в армии с 1923 по 1927 год. Вот так, сэр.
– Ты плавал на корабле? – спросил моряк. Даже почувствовав вызов в голосе Зипа, он старался не придавать этому большого значения. Но, скорее всего, он был слишком пьян, чтобы заметить что-либо.
– Кто не плавал на корабле, тот никогда не может называться моряком, – Луис посмотрел на закипающий чайник. – Кофе почти готов.
– Какой это был корабль?
– Шаланда, – опередил Луиса Зип и усмехнулся.
– Не обращай внимания на этого шутника. Я плавал на эсминце.
– В каком звании? – с подозрением спросил моряк.
– Разве ты никогда не слышал о контр-адмирале Луисе Анандесе? – удивился Зип, скрывая насмешку.
– Я был стюардом, – с достоинством ответил Луис. – А ты, щенок, заткнись.
– Он сказал, что тебя зовут Лиз?
– Совершенно верно, – захихикал Зип, – перед тобой тетушка Лиз.
– Лиз? Это верно?
– Нет. Луис. Луис.
– Нет, Лиз, – настаивал Зип.
– Ты мексиканец? – спросил моряк.
Луис покачал головой.
– Нет, пуэрториканец.
– Это одно и то же.
Подумав немного, Луис, как бы уступая, произнес:
– Si, одно и то же.
– Какая это часть Мексики? – рассеяно поинтересовался моряк.
– Район Карибского моря, – сухо произнес Луис.
– Это на юге, – вставил Зип.
– Примерно где?
– Город Кабо Ройо, слышал о таком?
– Я знаю только Тихуану, и то никогда не был там. Дальше Сан-Диего я нигде не был.
Луис налил в чашку кофе.
– Ну вот, можешь пить.
– А где мой кофе? – спросил Зип.
– У меня всего две руки. – Закончив с моряком, он налил кофе Зипу.
– Что заставило тебя уехать из Пуэрто-Рико?
– Работа, – ответил Луис. – Человек должен работать, надеюсь, ты согласишься с этим?
– А откуда ты, моряк? – спросил Зип.
– Флетчер. Это в Колорадо.
– Никогда не слышал о нем.
– Это далеко.
Все трое замолчали.
Зип и моряк не спеша пили кофе. Луис стоял за стойкой. Казалось, уже обо всем было сказано. В конце концов, между этими людьми было так мало общего. Одному не терпелось узнать, где находится бордель, другой показал ему это место. Третий приготовил кофе. Одному было пятьдесят с небольшим, другому, может быть, двадцать два, а третьему – семнадцать. Один родился в Пуэрто-Рико, другой – во Флетчере, что в штате Колорадо, а третий был коренным жителем этого города. Таким образом, разделенные пространством, временем и наклонностями, им было нечего сказать друг другу в данный момент, и поэтому они молчали.
И все же, не сказав друг другу ни слова, их мысли, казалось, совпадали, текли в одном направлении, так что, если бы их можно было озвучить, то каждый, наверное, понял бы друг друга или подумал, что поймет.
Луис думал о том, почему он покинул свою родину и переехал на материк. Он сказал моряку, что приехал сюда работать, и все же это было не совсем так. Он приехал сюда не просто работать, а начать все сначала. Он жил на острове с женой и тремя детьми, а остров – несмотря на всю любовь к нему – прежде всего означал одну вещь и этой вещью был голод. Постоянный голод. Голод, длящийся весь сезон сбора сахарного тростника. Вы не могли истратить весь свой заработок, пока сезон был в разгаре, ведь кое-какие сбережения нужно было оставить на черный день. Впрочем, тратить было нечего, так же, как и копить. В свободное от сбора тростника время можно было ловить рыбу – и улов иногда был богатым, – но все же чаще всего вам нечего было есть. Это постоянное чувство голода, даже зная, что кругом тоже все голодны, превращало вас в ничтожество. Многое нравилось ему на острове: врожденная гордость, порядочность и гостеприимство людей, уважительное отношение, автоматически передаваемое друг другу, уважение, порожденное солнцем и буйной тропической растительностью, где жестокости не оставалось места. Остров, казалось, теснее сплотил людей, укрепил человеческие связи. И каким противоречием на этом фоне казался ужасающий жизненный уровень людей, так что, с одной стороны, Луис всегда чувствовал себя человеком, у которого много друзей и которого любят, уважают, а с другой стороны, он был словно голодное животное.
Итак, ему пришлось покинуть родину. Он уехал с острова, чтобы начать все сначала. В кафе он работал не покладая рук. И хотя он выкупил его еще не до конца, Луис уже знал, что теперь он не умрет от голода. И если он что-то и потерял, очень дорогое и близкое ему, то здесь он приобрел другое, и это другое служило компенсацией его потери, оно, это другое, выражалось в удовлетворении потребности своего желудка, а это удовольствие, как известно, превыше всего для мужчины.
Что касается моряка, то он потягивал кофе и думал о своем родном городе Флетчере, что в штате Колорадо.