- М-милостивый Бог, даровавший смысл жизни каждому существу в этом м-мире, - подросток захлебывается в словах, но продолжает. - Принесший в этот мир Великий Дар, экстремис, что несёт покой нашим сердцам и избавляет от боли. Изгнавший с земли обетованной предателей и подлецов. А-альтрон, его сын…
- Ты такой молодец. Давай же, я награжу тебя, дитя.
- Да-а, - хрипит Питер, сжимая и разжимая ладони, не в силах даже коснутся своего ангела. Ангел же, таинственно посмеиваясь ему на ухо, ласкал твёрдый член через ткань. Разум Питера все ещё пытался осмыслить происходящее, но ему было так хорошо. Раньше он никогда не слышал, чтобы Великий посылал своих ангелов не в наказание, а в награду, но все казалось таким логичным, таким правильным, что Питеру ничего не оставалось, кроме как отдаться на милость этим рукам.
Сухие пальцы, меж тем, потянули резинку шорт вниз, и та заскользила по бедрам, это было так волнующие, но подросток абсолютно не знал, должен ли он был что-то делать.
- Дай свою руку, Питти, - едва прозвучало, и Питер немедленно протянул подрагивающую ладонь, чувствуя, как наружу рвутся судорожный вдохи, его член налился кровью, а раскрасневшаяся головка поблескивала на свету капелькой смазки. - У нас совсем немного времени, но я, наконец, хочу насладиться твоим оргазмом. Я так долго ждал, - подросток был смущен, слыша что-то похожее на рык. Мужчина вдруг уткнулся ему в основание шеи, глубоко вдыхая запах. Тем временем, сильные руки взяли его ладонь в свои, направляя прямиком к напряжённой плоти. Множество раз до этого юноша доставлял удовольствие себе самостоятельно, в этом не было ничего такого, но именно это чувство собственных рук в сочетании с чужими было таким странным, новым. - Такой хорошенький, твой член практически умоляет, чтобы я взял его в рот, ты знаешь?
Это заявление вышибло весь воздух из лёгких подростка, скуля и ерзая на коленях старшего мужчины, чувствуя, как возбуждение делает его горячим и липким, он вдруг понял, что то, что происходило, было чем-то особенным, далеким от обычного сна.
- Будет ещё лучше, когда я смогу размять твою попку. Уверен, она достаточно жадная, чтобы принять все мои пальцы сразу. Ты знаешь, что твоя дырочка будет такой же розовой, как твой язычок? - юноша инстинктивно облизнул припухшие губы. - А когда я растяну её достаточно, она станет мягкой и готовой к моему большому члену, - зубы мужчины аккуратно прикусили нежную кожу шеи и, переплетя пальцы с Питером, задавая неспешный ритм, он практически вынуждал парня гладить собственную плоть. - Ты бы этого хотел?
Юноша не чувствовал, что он может ответить, нет, все, на что он способен, это кивнуть, но ангел был явно доволен ответом, потому как его рука становилась быстрее, кольцо пальцев сжималось сильнее, отчего с губ Питера сорвался непроизвольный скулеж, он изо всех сил старался не подаваться бёдрами вперёд. Это явно нравилось мужчине.
- О, - протянул он одними губами, - Ты не можешь дождаться, да? Мне нравится. Такой милый и маленький, весь создан для меня, - эти слова заставили член Питера напрячься ещё сильнее, его кожа горела. Подросток всхлипнул от стыда. - Я знаю, что этого недостаточно, детка, ты так страстно извиваешься, не могу дождаться, когда увижу тебя на своём члене.
Питер же задыхался, тугая спираль возбуждения скручивалась внизу живота, его яйца казались такими тяжёлыми и тугими.
- Самый очаровательный мальчик, - рычит грубый голос прямо в ухо и Питер буквально мяукает от того, что его пах сводит сладкими спазмами. Теплая, белая жидкость брызнула на бедра, так же обильно покрывая собой и пальцы. Подросток почувствовал, как дыхания становилось все меньше, а глаза застлал густой туман.
Что-то вдруг надавило на шею юноши, ощутимо приятная пульсация в паху отпускала, становясь все менее заметной, веки Питера отяжелели. Наконец, он почувствовал, как по телу разливается спокойствие и мужчина, ангел, смотрел на него, но глаза на этот раз не были цвета драгоценных сапфиров, они скорее напоминали полуденное зимнее небо, вот настолько светлее они казались прямо сейчас. Тихо, словно мурлыча, мужчина что-то напевал. Голова кружилась, все вокруг было каким-то иным. То, что произошло, нельзя было назвать чем-то обычным. Теплая рука заботливо уложила Питера, помогая откинуться на подушки, и в вихре эмоций ему от чего-то кажется, что он видит потолок своей комнаты, он такой же светлый, испещренный мазками шпаклёвки и следами от старых подтеков, оставшихся после особо дождливого сезона. Возможно, если он повернет голову и приглядится получше, то увидит широкую настенную ленту, увешанную гроздьями лампочек и фотографий. Всё вокруг становится нечетким, и Питер едва ли может разобрать, когда влажная тряпка касается его кожи, стирая все следы пота и ангельских рук.
- Мне пора идти, мой милый мальчик, - шепчет глубокий голос, - иначе, боюсь, я могу не сдержаться, - все те же тёплые пальцы убирают прядь волос с его потного лба, и Питер морщится, осоловело моргая. - Осталось подождать совсем чуть-чуть. Наконец, сегодня, мы сможем соединиться, - его щеки коснулся прощальный поцелуй.
С уходом мужчины окружающее пространство будто сжимается, становясь холодным, обычным. Единственное, что согревает Питера в его уплывающем сознании, это мысль, что Великий, возможно, благословил его.
-
Утро в доме Паркеров начиналось, едва только солнце показывало свои лучи из-за горизонта. Первой вставала тётя Мэй, сонная, в своей кружевной ночнушке, полы которой волочились по подножному коврику, она плелась в ванную и наскоро умывшись, спешила на кухню, чтобы приготовить завтрак. Ничего сверхъестественного, просто овсяная каша с заготовленными с прошлого сезона сухофруктами. Этот раз не стал исключением.
Уличный колокол ударил трижды, отчего гулкий звон разнесся по всему району. Питер приоткрыл глаза, щурясь, смаргивая остатки сна, зевая и потягиваясь. За ширмой тихо шуршала тётя Мэй, что-то мурлыкая себе под нос. Лимонные занавески трепетали, подхваченные лёгким сквознячком, а за стеклом раздутые серо-коричневые воробьи скакали по веткам, шумно чирикая о своём, нахально перекрикивая жужжащий гул голосов первых утренних работников, спешащих на свою смену. В теле, несмотря на достаточный отдых, поселилась приятная истома, мышцы таза тянуло, как будто он снова вернулся к обязательным школьным тренировкам.
- Питер, - позвал нежный голос, - ты уже встал?
- Да, тётя Мэй, - широко зевнув, буркнул подросток, спуская ноги на остывший за ночь пол, с удивлением отметив, что его старые школьные принадлежности были заботливо сложены стопкой, а не беспорядочно скинуты в углу, что вызвало у него легкую улыбку, забота тёти была приятна, хоть и излишня. Что-то скользнуло с его головы вниз, и Питер с удивлением уставился на слегка влажное полотенце, свалившееся на стылый пол.
- Ну что, готов к сегодняшнему дню? - сердце юноши пропустил удар, когда обеспокоенное лицо его тетушки вдруг появилось из-за ширмы. - Ведь школы больше не будет, теперь впереди только взрослая жизнь.
- К-конечно, - закивал он. - Я готов сердцем и душой к тому, что подготовил для меня Великий, - Питер заучено протараторил, и женщина лишь удрученно вздохнула, войдя в его часть комнаты. Хоть губы её по-прежнему и были растянуты в ласковой улыбке, глаза, отчего-то казались печальными.