- Ну-ну, - по-странному спокойно протянул ангел, - неужели ты думаешь, что что-то вроде этого может случиться? – как по команде, окружившие их Легионеры взвели оружие, направив его на двух мужчин.
- Еще как может, - лучник обнажил свои желтые зубы, крепче прижимая нож к голой коже. – Если они выстрелят в нас, то попадут в твоего сладкого мальчика. Я достаточно размял его, чтобы пули твоих кукол попали ему в брюхо.
- Хм-м, - мужчина склонил голову набок, а Питер чувствует лишь боль, ее островки, оставшиеся от ударов, пульсируют по всему телу, легкие сводит, а трахея словно находится в судороге, он пытается дышать, но не может. Что-то происходит с его телом, он никогда так себя не чувствовал, все чувства выкручены на максимум, и если бы он мог сосредоточиться, то наверняка бы услышал, как резко и гулко бьется сердце грешника Роджерса, как оно качает кровь, как потеют его ладони, как бегают его глаза, как он глотает скопившуюся загустевшую слюну. Как будто он что-то знает.
- Мы заберем Наташу и уйдем, - тихо, но четко произносит Стив.
- Я и не думал, что ты такой глупый, кэп, - насмешливо хмыкает ангел, и Питер не понимает, чего тот ждет. Грешники здесь, прямо перед ним, и если для того, чтобы избавится от них навсегда, нужно убить Питера, ангел должен это сделать. Он должен застрелить их и принести Великому и всему миру благую весть о том, что человечество было очищено от греха. – Понимаешь ли, в чем дело, - он щурит свои льдисто-голубые глаза, - крошка паучок мертва.
- Она переживала еще более худшие травмы, - цедит сквозь зубы блондин, но подросток не может взять в толк, может ли быть хуже. – Мы просто уйдем.
- Эй, кэп, мы так не договаривались. Я просто сверну мальчонке шею, как тебе компромисс? – Стив бросает на лучника полный злобы взгляд.
- О, разлад в чудо-компании? - мужчина в доспехах присвистнул, словно подбадривая.
- Завались, ублюдок, - острие ножа давит на незащищенную кожу, и Питер чувствует, как дрожит. Ему нужно дышать, медленно, через раз, но ему ужасно хотелось спать. – Мы потратили столько гребаных сил, чтобы залезть в твой маленький рай и добраться до сладкого мальчика, и я не думаю, что мы должны уйти ни с чем, - лезвие скользит по коже, отчего юноша чувствует невероятный зуд на том месте, где оно рвет плоть. – Видишь это, сраный говнюк? Это, блять, чистейший вибраниум, которым можно убить любого твоего перекаченного экстремисом миньона. А? – голос Клинта становится все громче и громче с каждым сказанным словом. – Не ожидал?! Думал, ты сгреб весь вибраниум под себя? – но вместо того, чтобы продолжать обращать свое внимание на грешника, ангел перевел взгляд на Питера.
- Пит, ты меня слышишь? – мальчик слабо кивает, нож скрежещет по коже, впиваясь сильнее. Это конец, он просто чувствует, что не может больше выносить эту боль, этот зуд под кожей, всепоглощающий страх, жрущий его с головой.
- Стр-р, - кряхтит Питер в ответ, и мужчина озабочено хмурит темные густые брови. Хрипы бордовыми пузырями поднимаются из его горла, стекая пеной с рассаженных губ. – Стр-р, - может быть, именно Великий уготовал ему эту судьбу, и сейчас, юноша должен был сделать выбор. Словно махровым одеялом, от этой мысли на его сердце ложиться спокойствие, будто обнимая изнутри, впитывая в себя боль и отчаяние. Одиночество. Прямо сейчас он уверен, что если он поступит именно так, то его жизнь окажется не напрасной. Именно он, Питер Паркер искупит все грехи этого мира, грехи родителей, забрав грешников с собой. Он прикрывает измученные глаза, шепча так громко, как только может. – Стр-рел-ляйте, п-жалу-ста.
Питер не видит, как сначала неверие, удивление, а затем боль, отчаяние разом мелькают на лице его ангела, но уже слишком поздно. Повинуясь его словам, Легионеры все как один жмут на курок, и яркими огнями вибраниумные пули вгрызаются в тела, проходя насквозь, впрочем, отскакивая лишь от странно-круглого щита, но тщетно, град пуль превращает в решето ноги, плечи и голову бывшего солдата. Руки же Клинта слабеют, он продолжает использовать тело Питера как собственный щит, но тело подростка далеко от прочности вибраниума, и примерно половина пуль, попавших в тело Питера, пробивает его насквозь, застревая в костях и плоти лучника.
- ..нгел, - шепчет он, выскользнув из рук грешника, оседая на землю. Ему хочется спросить, правильно ли он поступил, доволен ли им Великий? Так безумно хочется спать.
*
В его ушах и голове вата, все вокруг такое глухое и далекое. Он чувствует, как парит над землей, оторванный от своего тела, как голос ангела шепчет ему что-то, утешая. Словно белоснежные бабочки, кто-то порхает вокруг его него. Ему больно и плохо, Питер чувствует, как его органы выворачивает наизнанку, а тело в огне.
- Коллапс легкого!
- Извлеките весь вибраниум из его тела!
- Отравление примерно 84% и растет. Печень и почки отказывают.
…
- Внимание, обнаружена несовместимость!
- Давление падает, приступаем к введению четвертой дозы экстремиса.
…
- Держите его! Подключаем… реактор стабилен…
- Разряд! Раз-два-три, разряд!
…
- Стабилизируем.
- Пациент стабилен, приступаем к погружению в Колыбель.
…
Тело Питера по-прежнему болит, каждая его частичка в огне, а скелет, кажется больше, чем его кожа, будто пытается выползти из него наружу. Грудь словно бы разорвана на части, а внутрь погружен кирпич. Все, что он видит перед собой, это гладкий куполообразный потолок и собственное отражение в нем, кривое и дикое.
- Ричард так сильно напортачил с его ДНК, - качает головой, стоящая над ним женщина в белом глухом платье, похожем на то, в котором ходил его целитель. – Мы едва не потеряли мальчика. Как можно было так испортить то, что было взято у вас?
- Он хотел создать оружие, - устало вздыхает мужчина, сидящий напротив нее.
- Мэй Паркер так все испортила, нужно принять меры…
- Что сделать с телами?
- Используем как приманку.
Осоловело сморгнув, он напрягает мышцы и медленно-медленно тянется к своей груди, чтобы проверить, что ему так мешает.
- Стой, - мягко останавливает его усталый голос. Лица Питер не видит, но уверен, что этот голос ему знаком. Где он находится? – Тебе не стоит трогать грудь, пока реактор не будет извлечен.
Реактор? Так вот что это за штука. Она так сильно давит ему на легкие, что у Питера едва ли получается делать маленькие-маленькие вдохи. Где-то вдалеке слышится, как на улице бьет колокол.
- ..нгел? – спрашивает мальчик, и человек, сидящий за куполом, кивает.
- Да, детка, это я.
Тогда, - думает Питер, - он в полной безопасности. Ангел присмотрит за ним, пока он будет спать.
Следующие несколько недель тянутся для мальчика одинаково монотонно, он много спит, иногда получает несколько уколов, но едва ли способен сосредоточится на осознании того, что происходит вокруг. Женщины в белых платьях по-прежнему кружат вокруг него, что-то озабоченно бормоча, дважды в день одна из них, темноволосая, немного похожая на Британи из его школы, берет у него кровь из вены, а так же проверяет странную тяжелую штуку, застрявшую в его груди. Слишком холодную, на вкус Питера, неприятно жужжащую, но, по словам не-Британи, не опасную.
Иногда, открывая глаза, юноша видит, как сквозь купол проникают яркие лучи ламп, преломляя свет и создавая несколько крошечных радуг, а иногда, вместо них, он видит отражение озабоченного лица. Его сны вновь полны мягких поцелуев, нежных рук и утешительных слов. Голос ангела что-то тихо напевает, укачивая его тело в заботливых объятьях. Глаза цвета сапфиров смотрят на него выжидающе, словно спрашивая – «Когда же он будет в порядке?»